Тяпку ему одолжили, и когда Алексей вернулся па участок, он увидел Нину, которая медленно шла от тропинки меж картофельных рядов. Она подошла совсем близко, и Алексей, все еще не веря своим глазам, стоял изумленный и растерянный. Сделав последние шаги, она вдруг припала к его груди и замерла. Алексей обнял Нину, и так стояли они одни-одинешеньки среди знойного картофельного поля, слушая гудение пролетавших шмелей и стрекот кузнечиков.

— Ты не удивляешься? — тихо спросила Нина, и Алексей, не покривив душой, ответил: нет, он не удивляется. Ему и в самом деле казалось в эту минуту, что так и должно быть, и даже странно, почему встреча не произошла раньше.

— Я так и знала. Мы должны быть вместе. Это я почувствовала еще тогда, в ночь под Новый год.

Она подняла голову. Алексей впервые увидел так близко эти широко глядящие глаза, длинные пушистые ресницы и словно вспорхнувшие тонкие крылья бровей. С высокого белого лба распадались на обе стороны длинные каштановые волосы. Нина опять опустила голову на грудь Алексея, как бы слушая удары его сердца, а когда вновь вскинула глаза и приоткрыла улыбающиеся губы, Алексей поцеловал их, ощутив ту головокружительную слабость, что испытал в памятную новогоднюю ночь и в повторение которой не верил.

— Вот мы и встретились, — рассмеялась Нина, нагибаясь к картофельному кусту и срывая фиолетовый цветок. — Я очень этого хотела. — Она бросила цветок Алексею в лицо и подобрала валявшуюся на земле мотыгу. — Давай я тебе помогу!

— Ну что вы! Это не для вас.

— Не что вы, а что ты! — поправила Нина. — Ты думаешь, я какая-нибудь неженка? Смотри. — И она, ловко рыхля и подгребая землю, окучила один, потом другой куст. — Мне это знакомо. Мы тоже сажали картошку, а участок был ой-ей-ей куда больше этого. — Продолжая окучивать, Нина снова обратилась к Алексею: — Ты убедился? Бери лопату и догоняй.

Алексей принялся за работу, а Нина не умолкала:

— Почему вместо тяпки ты взял лопату? Лопатой неудобно, видишь, ты отстаешь. Нет тяпки? Да, сейчас многого нет, иногда самой обыкновенной ерунды.

Белые прямые ноги Нины переступали между кустами. Сандалеты с золотыми пуговками сразу запылились. Алексей чувствовал неловкость перед Ниной, но останавливать ее не решался. Она действительно хотела ему помочь, и переубеждать ее было бесполезно.

Ровные горки земли вокруг каждого куста оставляла Нина, а ноги ее переступали все дальше, и скоро Алексей, изрядно поотстав, перестал видеть их. Иногда ему становилось тревожно: а что, если все это ему причудилось и никакая Нина не приходила? И тогда он распрямлял спину и, сознавая всю полноту своего счастья, смотрел на гибкую фигурку Нины.

Вся она была в движении и мелькала теперь очень далеко, потому что кусты впереди шли ровными рядами и окучивать их стало проще. Это была единственная живая душа во всем неоглядном поле и самая дорогая для него. Алексей старался наверстать разрыв, чтобы догнать Нину и снова быть рядом с ней.

Прошло уже больше часа, как они работали, не давая себе отдыха и не разговаривая. Нина заканчивала последние ряды и вскоре начала двигаться в обратном направлении, навстречу Алексею.

Он явно проиграл в этом соревновании, а сколько бы пришлось повозиться здесь ему одному, да еще с лопатой! «Вот тебе и балерина, — думал Алексей, — вот тебе и нежное создание!» Быстро орудуя лопатой, он делал неимоверные усилия, чтобы взрыхлить свою полосу как можно быстрей и освободить Нину от тяжелой работы.

Они встретились недалеко от границы участка. Нина положила тяпку и с раскрасневшимся лицом бросилась к Алексею. Тяжело дыша, они обнялись и закружились меж фиолетовых цветов, ощущая губами соленый пот на щеках и шее и не стесняясь того, что одежда была мокрой и липла к телу.

— Теперь и правда нельзя не искупаться, — сказала Нина и, взяв Алексея за руку, потянула его к реке.

Они бежали через картофельное поле из последних сил. Друг за другом спрыгнули с крутого берега на горячий песок и, скинув одежду, помчались к воде.

Облегчающая прохлада сомкнулась вокруг них, она снимала усталость и рождала тот необъяснимый восторг, который и бывает только после мгновенной перемены тяжкого, изнурительного на светлое и радостное.

Они вышли из воды, забрались на обрывистый берег и сели на сухую, горячую траву.

— Как теперь я жалею, что не взяла зонт.

— А где он?

— Остался у Сергея Аркадьевича. Собственно, он же мне его и подарил. Не терплю дельцов.

— Слава богу, они редко встречаются, а кончится война, исчезнут совсем.

— Может быть. Мы всегда будем презирать их.

Нина выпрямила ногу, выгнула спину и, соскользнув вниз, стремительно закружилась, взвихривая пальцами песок. Остановилась она как раз около своего платья, подняла его и накинула на плечи. «Какая она легкая и стройная, — подумал Алексей, — и как любит, наверное, свой балет!»

— Возьми меня к себе, — попросила Нина, протягивая руки. Алексей вытянул ее на обрыв. — Как необыкновенно хорошо здесь! — сказала она, приклонив голову к его плечу. — Какой чудесный мир…