Алексей перепачкал маслом всю спецовку и штаны, как это бывало с Митрием. Масла здесь шло много, потому что площадь срезаемого металла была велика и возникало большое трение.

Отфрезеровав все стыки, Алексей протер руки насухо и пошел курить. И в это время вспомнил о Насте. Она сейчас будет собираться домой, а ему по обыкновению оставаться в цехе. Так будет до конца года, пока завод не выполнит план.

Настя пришла радостная. Крупные кольца кудрей, посеребренные кое-где пухом электроновой стружки, непокорно рассыпались, щеки румянились. Такой возбужденной и веселой Алексей ее, пожалуй, никогда и не видел.

— Ты чего это, как медовый пряник, блестишь?

— А может быть, я и в самом деле пряник! Только ты этого никак не поймешь. Пообедаем?

— Пошли! — согласился Алексей.

По дороге в столовую в голосе Насти зазвучали прежние унылые нотки:

— Не везет нам, Лешенька. Ни у меня, ни у тебя не живем. В столовой только и видимся.

— Такое время. Зато поработали дай бог каждому!

— Одной работой и дышим.

— А кто сейчас живет иначе? На что жалуешься? — вспылил Алексей и тут же смягчился: — Между прочим, если дальше так пойдет, и не зарегистрируемся…

— Успеется! — безразлично ответила Настя, убирая сбившиеся на лоб волосы.

Они сели за стол в дальнем углу зала. Настя внимательно посмотрела на Алексея.

— Ты бы лучше подумал о себе. Исхудал весь, лицо серое. — И попросила жалобно: — Съешь, пожалуйста, хлебца с маслом. Кусочек единый. Ради меня. — Она развернула газетный сверток, положила на тарелку Алексея два аккуратных куска хлеба, намазанных белым, как сливки, маслом. — Приезжала мама, привезла молока мороженого и масла. И наказала: прежде всего заботиться о муже. Будешь, говорит, здоров ты — все у нас наладится. Я-то ведь крепкая. За всю жизнь ничем не болела, а вот за тебя боюсь… — Алексей посуровел, и, заметив это, Настя замолчала, лицо ее сделалось беспомощным. — Это масло мы ни у кого не отняли. Мама сама его сбила. Для нас, потому что нам тут тяжело. Зачем же ты отказываешься?

— А Митрию было не тяжело?

— Митрий после ранения. И неприспособленный он.

— И все равно, другие как-то обходятся, — подобрев, сказал Алексей.

— Откуда мы знаем, как другие? Каждый по-своему выкручивается. Кто одежонку лишнюю продаст, у кого родные в деревне живут. То картошечки подбросят, то сальца. Некоторые в городе огороды копают. А у нас с тобой ничегошеньки нет.

— Ну, хорошо, давай пополам.

— Нет, я уже ела. Это тебе. Домой приду — еще могу поесть. А ты остаешься…

— Остаюсь, а надо бы сегодня быть дома. Как раз сегодня Валентина Михайловна и Галина должны переезжать. Надо бы им помочь.

— Переезжать? — В глазах Насти появилось удивление, но ожидаемой радости в них Алексей не увидел. — Все-таки переезжают?..

— Всему приходит конец.

— Для них, наверное, это не так печально. У себя им будет лучше.

— Все может быть. Давай поедим, опять засиделись, как дома.

Они съели по миске мучной болтушки и пошли в цех. Алексей еще немного проводил Настю и, попрощавшись с ней, направился в конторку Круглова.

Здесь заканчивалась разнарядка ночной смены. Алексей протиснулся в дверь и услышал голос Грачева:

— Молниеносная война у гитлеровцев не получилась. Ясно? Наша победа под Сталинградом не только грандиозна сама по себе. Она по-новому, в нашу пользу, повернула ход войны. И мы не можем не гордиться своей причастностью к этой великой победе! Теперь дела пойдут по-другому. И наша Красная Армия, и мы с вами выдержали суровый экзамен, получили закалку в невиданных трудностях. Борьба еще впереди, но теперь даже врагу понятно, что мы победим!

Товарищи! На предприятиях страны началось патриотическое движение за создание сверхплановой боевой техники на личные средства трудящихся. Этот почин уже подхватили многие участки и цехи завода. Дневная смена выдала детали и узлы сверх повышенного задания, и, я думаю, никто из вас не забудет сыновнего долга перед Родиной. Эту ночь, как и прошлую, будут крутиться все станки. На месте заболевших товарищей сегодня будут работать их сменщики, бригадиры, распредмастера и диспетчеры, уже отстоявшие свою вахту днем. Мы не только выполним задание месяца и года, но и дадим моторы сверх установленного плана!..

Каждая обработанная деталь двигалась к слесарям и после зачистки исчезала в моечной машине. Громоздкий агрегат выбрасывал из торца, заслоненного лоскутом прорезиненного брезента, клубы горячего пара, клокотал кипящей моечной смесью и беспрерывно выталкивал на ленту транспортера чистые и сухие части картера. Отсюда они шли на термообработку, анодирование, в лакокраску, затем, отливая темно-зеленым и золотистым цветом, поступали в жаркие сушильные шкафы и уже из них доставлялись на участок сборки.