На них мчалась дикая орда.

Хорошо поживший на этом свете вурдалак не похож на свой первоначальный вид, как головастик не похож на взрослую лягушку. Его изменение завершается и в окончательном варианте все они становятся примерно одинаковы — разница лишь в деталях. То, что мчалось с визгом, воем и топотом на четырёх героев, было смесью дикого вепря, крокодила и броненосца. Но, мало этого, громадные вилообразные рога на голове! Из-под копыт вымётывался пепел, отчего всё дикое войско окуталось клубами дыма. Из-за воя, грохота копыт и тучи пепла казалось, что их несметное количество. Огибая мрачную громаду высокой серой башни, вытекали новые и новые потоки вурдалаков. Они широким фронтом двигались на четырёх героев. А те застыли от ужасающего зрелища.

— Что же это… — пробормотал Вавила.

«Мы пропали! Это слишком много!» — подумал Лён.

Их было не меньше двух тысяч! Видимо, после разгрома заражённых зон они сбегались все сюда, разоряя местность.

— Гранитэль, это невозможно! — в отчаянии воскликнул Лён.

— Верь, рыцарь! Вы неуязвимы в доспехах Дивояра. Джавайн вас слышит!

Лён схватил кота и засунул в седельную суму, провёл по ней мечом, прихлопнул и приказал:

— Сиди!

— Всем рассредоточиться! — крикнул Константин и они рванулись с места, как четыре диких молнии. Неутомимые скакуны несли их, словно обезумев от отваги. Бешено метались за плечами рыцарей плащи — четыре яркие пятна на мертвенно-выжженной равнине. Они расходились на скаку на расстояние полусотни метров. Четыре пепельных торнадо вырастали следом из-под копыт неистовых коней. Кто им подарил четыре этих ветра?! Они только не летали, но мощью не уступали лунным жеребцам!

Восторг и ярость! Ярость и восторг! Ненавистные порождения Сидмура! Проклятый извращённый мир! Больная демонская злоба!

О, мой меч! Ты насыщаешь меня силой! Я слышу, чувствую, я ощущаю, как сквозит по пальцам, по моим рукам, насыщает мышцы великолепие, блеск, бесконечное могущество Джавайна! Не кровь течёт по моим жилам — живой огонь! Пылает сердце, крик сотрясает небеса! Сгинь, нечисть! Бойся Гедрикса, Сидмур!!!

Со страшным рёвом армия чудовищ захлестнула четырёх отважных рыцарей. Кошмарные порождения тьмы лезли друг на друга, роняя ядовитую слюну. С выкаченными от лютого голода и дикой злобы горящими буркалами, с оскаленными в жажде клыками! Это мясо, это пища, это кровь! Это враг, это недоступный свет, это ненавистная Селембрис!!! В истеричном хохоте они падали под копыта своих чудовищных собратьев, их топтали, разрывали на куски, подбрасывали в воздух! Разорванные вскакивали, не чуя боли, и кидались снова. Всё вокруг кипело чёрной кровью, ворочались растерзанные туши, клацали зубами, тянулись к горлам лошадей, к ногам рыцарей!

— Дерись! — крикнул Константин покачнувшемуся от ужаса Фёдору и первый рубанул по морде твари, ухватившей его за ногу. Тот тонко завизжал и провалился под копыта наступавшей массы.

Меч производил ужасное опустошение. Он разрубал любую тушу, словно лист бумаги, и та уже больше не вставала. Кони помогали седокам: они давили тварей своими сияющими серебром копытами, пробивали черепа, ломали кости. Гнусная масса содрогающейся плоти вурдалаков не оскверняла сияющих доспехов, не прилипала к шкурам лошадей, не пачкала плащей. Они воистину неуязвимы! С криком рыцари врубались в гущу демонических чудовищ, кромсали, резали, рубили!

Себя не помня, бился Фёдор. Кто он, что с ним, что было раньше и что будет после?! Прочь, время! Не позабудь меня, миг мой золотой!!

Сражался Долбер, словно побеждал сам себя, словно изгонял из души болезнь, занозу, память о Сидмуре! Алым пламенем горел он, одетый цветом отваги, страсти, верности, любви, надежды, славы!!

Как парусник, попавший в бурю, пробивался Константин через беснующееся море обезумевших монстров! Словно дуб могучий мечется в жестоких объятиях Борея — так рвался на ветру его зелёный плащ.

Сиял огнём доспехов рыцарь Лён, но бешенее самого бешеного огня сверкало пламя Дивояра! Сталь пела и кричала в неистовстве! Нет страха, нет сомнений! О, мой Джавайн, всегда со мной!!

Никто не помнил, сколько часов длилась битва. Никто не понял, что произошло. Только в один момент Лён вдруг понял, что больше некого рубить. Весь дрожа от возбуждения, он вертелся на своём коне, отыскивая взглядом живых врагов, перепрыгивал через груды туш — монстров не было! Он бросился на помощь к братьям.

Пробираясь по полю битвы, Лён оценил их мужество и стойкость. Это была победа — полная и окончательная. Всё ещё не веря своим глазам, Константин, Фёдор и Долбер кружились на своих неестественно сильных жеребцах среди кошмарных груд.

«Мне было легче, — подумал Лён, — со мной был Гедрикс и голос Гранитэли.»

— Ну, братцы, вы богатыри! — воскликнул Вавила, высовывая растрёпанную голову из седельной сумки.

— Да я б ни в жисть бы не решился, — признался Константин, — если бы вот он не полетел вперёд!

— Ты что-то путаешь! — удивился Лён. — Я сам слышал, как ты крикнул: «Рассредоточивайтесь!»

— Крикнул. Потому что Фёдор с Долбером пошли за тобой хвостом, а этак-то мы стали бы рубить друг дружку. Федька, ты герой! — с жаром воскликнул он.

— Я потрясён! — в самом деле потрясённо проронил Вещий Ворон. — Как жаль, что я не летописец, а то непременно запечатлел бы эту битву!

Взгляды всех невольно обернулись к башне, сурово возвышавшейся посреди всеобщего разгрома. Её стены оплетала густая чёрная паутина безжизненных стволов. Едва ли это были розы.