— Все это рассуждение кажется безупречным, — полуутвердительно произнес Яков Борисыч.

— Верняк! — убежденно сказал Туликов и засмеялся от удовольствия. — Как это ты сообразил, Олешка, что именно эта кривая нужна?

Анатолий сказал с подчеркнутой заинтересованностью:

— Это надо будет обязательно попробовать! Вагин усмехнулся, точно Анатолий ляпнул какую-то глупость. Но я видела, что беспристрастность Анатолия всем понравилась: ведь новое предложение могло перечеркнуть всю его диссертацию. И потом — опять к ней подключался Олег. Да и вообще все отодвигалось на неопределенный срок… На лице Вагина мелькнуло злое выражение, но он тут же рассмеялся:

— Не было у бабы хлопот, так купила порося. Шучу, шучу!..

— Да, хлопот здесь не оберешься, — неопределенно проговорил Яков Борисыч, глядя на Олега.

— Ну и что же? — строго спросила Женя, — Начнем все сначала, только и всего!

Анатолий молчал. Но я видела, как ему сейчас трудно. И все думала, что вот теперь уж он относится к Олегу как к настоящему своему врагу. Даже была убеждена в этом, хотя ничего этого, конечно, нельзя было заметить по его лицу. А Олег жил в своем мире, для него все эти мелочи не существовали. Он долго смотрел на Якова Борисыча, точно выделяя его из всех присутствовавших, и сказал наконец:

— Хлопот, действительно, может быть много, а результат — того…

— Что это ты?! — удивленно проговорила Женя.

Он пояснил, чуть растерянно улыбаясь: — Кто его знает, пожалуй, мы с тобой, — он посмотрел на Анатолия, — уже исчерпали все возможности. Ведь автомобиль, например, нельзя заставить летать…

Я видела, как Вагин облегченно полез в карман за папиросами. Лицо Анатолия оставалось непроницаемым. А Олег, чудак, пытался успокоить и ободрить Анатолия:

— Но процентов на пять, на восемь мы производительность еще поднимем.,

И Суглинов поддержал его:

— Во всяком случае, теоретическая часть диссертации становится очень интересной и серьезной!

Мне показалось, что Анатолий вот-вот спросит: остается ли в силе распоряжение Снигирева, что все материалы идут для его, Анатолия, диссертации? Все-таки сдержался, не спросил. А Олегу это, конечно, было ни к чему. Да и остальным, наверно, было сейчас не до того. Прав Анатолий, мы соображаем с ним одинаково. И Вагин почему-то ничего не сказал. И тут я опять испугалась: что же, снова у Олега ничего с диссертацией не выйдет? Сколько же можно ждать? Для чего ж он как проклятый, сидел всю субботу и воскресенье? Так без конца мучаться!..

И услышала только, как Вагин, уже уходя, негромко говорил Анатолию — они оба не видели меня из-за стенда:

— Ну и башка у твоего напарника! Не боишься?

Анатолий не ответил.

— Ну, ничего, — договорил Вагин. — Кривая сложная Еще вопрос, как ее по шаблону удастся выгнуть. Да и при сварке повести днище даже очень просто может…

Он будто намекал, что у Олега может ничего не получиться, но Анатолий молчал. Вот, значит, почему Вагин не спросил Олега, по-прежнему ли он отказывается от диссертации в пользу Анатолия: Вагин хотел припугнуть Локотова, который был ему нужен как союзник. Ну и тип!..

Они ушли. Олег продолжал сидеть за столом, про меня окончательно забыл! И Женя, не таясь, с жалостью и любовью смотрела на него. Хотела ему помочь и не знала, как это сделать. И вдруг я подумала, что она куда ближе Олегу, чем я, и понимает его до конца. Я выскочила из-за стенда. Олег обрадовался мне, заулыбался, встал:

— Прости, прости, засиделся! Ну пойдем! Женя резко отвернулась, Яков Борисыч и

Туликов сделали вид, что ничего не заметили, И все те дни он был какой-то отсутствующий и все торопился домой, и было в лице Олега что-то такое, что мешало мне заговорить с ним начистоту, — он все равно бы не понял. Вот тогда я и стала задумываться все больше и больше. А Ксения Захаровна по-прежнему ни во что не вмешивалась, так же редко бывала дома. Но мама сразу же заметила мое новое состояние, сказала со свойственной ей грубостью:

— Гляди, девка, как бы матерью-одиночкой не оказалась! Вот принесешь в подоле…

К Игнату Николаевичу мы с Олегом чуть не опоздали: он вспомнил о приглашении уже вечером. Ужинали у них дома, вдруг Олег и говорит досадливо:

— Вот дела, ведь мы сегодня должны быть у Игната Николаевича: у него какое-то семейное торжество, — И с сожалением посмотрел на свой стол.

— Сходите, сходите! — настойчиво подхватила Ксения Захаровна и посмотрела на меня: пусть, мол, Олег развеется немного.

А я подумала: вот о нем она заботится, а что я вечерами кисну в их комнате — ей и дела нет. Но вслух сказала:

— Надо сходить. Неудобно людей обижать! Слышишь?

Все чаще, сама не замечая того, я говорила с Олегом таким тоном, а он только весело смеялся мне в ответ, глядя, как на маленькую. И сейчас тоже улыбнулся, но проговорил устало:

— Вот эти условности что с людьми делают! Сидеть бы мне да работать, так нет, тащись… И ведь Игнат Николаич не очень-то меня жалует.

— Странный ты человек, — ответила я. — То для тебя все как родные, а то будто и нет никого вокруг!