— Вот и все.

Сердце его забилось в предвкушении. Но он изо всех сил старался выглядеть спокойным.

— Присаживайтесь, — кивнул ему Задень на свободное место за квадратным столом.

Доктор сел, поджав ноги.

— Продукт! — скомандовал Задень.

Две сидящие у войлочной стены девушки открыли плоский сундук и вынули из него прозрачную пирамиду. Точно такую, что, попавшись вчера на заснеженной дороге, сломала полоз у самоката Перхуши.

«Вот оно что!» — поразился доктор.

Он понял, что потерял завернутый в ковер витаминдер и за что его избили.

«И потерял-то не одну... небось всю упаковку... Это ж просто целое состояние...»

Доктор смотрел на пирамиду, которую девушка осторожно поставила на середину стола. Он пробовал два предыдущих продукта витаминдеров: шар и куб. Они не были прозрачны и были раза в два меньше пирамиды.

«Почему я не догадался тогда, что это продукт? Дурак... Но она была слишком прочной. Это смутило... да, это смутило. А там, на дороге валялась, видимо, целая упаковка. Моя годовая зарплата. Бред!»

Доктор усмехнулся.

— Вы уже пробировали? — не понял усмешки доктора Скажем.

— Нет, что вы. Это я так... Я попробовал только куб и шар.

— Ну, кто их не пробировал... — качнул налитыми плечами Баю Бай.

— Это совсем новый, свежий продукт, — подмигнул пирамиде Задень. — Мы его пробируем пока сами. Ищем пределы. Готовимся к весне.

Доктор нервно и понимающе кивнул.

«Надо бы обратно из Долгого проехать той же дорогой...» — осторожно подумал он.

Задень нажал кнопку в столешне. Под пирамидой вспыхнула газовая горелка.

— Она испаряется не сразу, — пояснил Скажем.

— Не как куб и шар? — возбужденно шмыгнул носом и облизал губы доктор.

— Нет. Вся должна равномерно нагреться. Минуты четыре.

— Подождем! — нервно рассмеялся доктор, теряя пенсне.

— Подождем, — улыбнулся Задень.

— Под дождем... — расплылся в улыбке Баю Бай.

Перхуша тем временем уже ел горячую лапшу с куриным мясом, сидя в отдельном, только что выстроенным для него закуте. Раньше он никогда не видал, как строят из живородящего войлока. Прислужник витаминдеров, казах Бахтияр с чувством собственного превосходства продемонстрировал Перхуше весь процесс строительства закута. Сперва он велел ему подогнать самокат как можно ближе к стенке шатра, затем забил в снег три расчески, наметив периметр закута, потом, надев защитные перчатки, выдавил на расчески из тюбика живородной войлочной пасты, спрыснул ее спреем «Живая вода» и победоносно глянул на Перхушу. Тот стоял со своей птичьей улыбкой, положив руки на самокат, словно боясь потерять его. Серая паста зашевелилась, из нее стал расти войлок, ворсинка за ворсинкой. Три войлочные стены, не обращая внимания на разыгравшуюся метель, росли, огораживая самокат и его хозяина. Бахтияр стоял снаружи.

— Ну? — самодовольно спросил Бахтияр.

— Ловко! — шире раскрыл рот завороженный Перхуша.

— Технология.

— Технология, — осторожно и уважительно произнес Перхуша.

Едва войлочные стены доросли до головы Бахтияра, как он выхватил спрей «Мертвая вода» и побрызгал торцы стен. Рост войлока прекратился. Казах вогнал гребенку в край наибольшей стены, побрызгал ее «Живой водой» и стал выращивать крышу закута. Оказавшийся внутри рождающегося помещения Перхуша пригнулся, сел на сиденье самоката и, глядя на ползущую над головой крышу, зачем-то взялся за правило и за вожжи. Крыша наползла, наглухо закрыв закут, отделив Перхушу и лошадей от метели, мороза и белого света. Стало темно и непривычно тихо.

Перхуша еле расслышал, как казах прыскает «Мертвой водой», останавливая рост крыши. Потом все стихло. Лошадки, чуя, что вокруг происходит что-то особенное, замерли и не шевелились.

— Как там? — стукнул Перхуша по капору.

Чалый осторожно заржал. Следом заржали три неразлучных караковых, потом савраски, гнедые, а в конце — медлительные каурки.

Прошло еще минут пять, и темноту прорезал резкий звук электрического ножа. Казах ловко прорезал в закуте невысокую дверцу, отвел в сторону, впуская в закут свет и тепло:

— Испугался?

— Да нет, — заворочался на сиденье Перхуша.

— Сиди. Ща пожрать принесу.

Перхуша остался сидеть.

Бахтияр вернулся с пиалой лапши и ложкой:

— Велено накормить тебя.

— Благодарствуйте, — поклонился Перхуша, принимая еду.

Хоть в закуте было и не очень светло, он различил в лапше куриное крылышко. И с удовольствием принялся есть. Лошади в капоре, чуя, что хозяин ест, зафыркали и заржали.

— Ну, ну! — прикрикнул на них Перхуша, тюкнув ложкой по капору. — Вам еще ехать, не до еды...

Лошади стихли. И только задира чалый недовольно заржал.

— Вот я тебя, разбойник... — ласково бормотал Перхуша, жуя вкусную курятину.

Он с удовольствием обглодал, а потом изгрыз куриное крылышко.

«Добрые люди, — думал он, быстро потея от горячей еды. — Хоть и витаминдеры...»

Прозрачная пирамида издала тонкий, свистящий звук и испарилась. Горелка погасла. И в ту же секунду над столом, отделяя четверых сидящих от остального пространства и мира, сомкнулась моментально прозрачная полусфера из тончайшего живородящего пластика, настолько тонкая, что только этот звук смыкания, похожий на лопающийся, непомерно большой мыльный пузырь или на полусонное размыкание влажных губ великана, выдал ее возникновение.