Бетси начала просматривать почту и взвизгнула от радости, когда увидела красный конверт из проката фильмов. Она разорвала его, а Джессика застонала, когда та показала им диски.

– Ну, зачем ты снова взяла "Унесенные ветром", придурочная? У тебя уже есть это кино!

– Да, но это новое издание с двумя вырезанными сценами.

– Они каждую минуту новую сцену находят, – заметил Синклер.

– Тихо ты. Где Тина? Может быть, она захочет посмотреть его вместе со мной.

– Она вышла.

– Ох.

– А тебе разве не надо тоже поохотиться? – поинтересовалась Антония.

– Нет.

– Элизабет уникальна, в отличие от нас, – Синклер смотрел на королеву с выражением, которое точно было слащавым. – Помимо всего прочего, ей не нужно так часто питаться.

– Как и ты, – сказала ей Бетси. – Уникальна среди пушистиков.

Антония прорычала:

– Не называйте нас так.

Джессика во время этой беседы переводила взгляд с Гаретта на Антонию и обратно. Антония учуяла, что женщина нервничает, и ждала, пока та что-нибудь скажет.

Наконец:

– Гаретт, а ты помнишь, как ты… э, стал вампиром?

– Да.

Все они подождали. Бетси, также явно любопытничая, спросила:

– Не хочешь рассказать нам?

Гаретт пожал плечами.

Антония отрезала:

– Он не хочет говорить об этом.

– А я думаю, что ему все равно, – заметил Синклер, с ног до головы окидывая Гаретта изучающим взглядом.

– Забудь, Гарр. Тебе ни хрена не надо рассказывать.

Синклер многозначительно поднял бровь.

– Какая ты у нас защитница, однако.

– Хочешь выяснить отношения, король мертвяков? Давай, пошли.

– Не драться! – огрызнулась Бетси. – Давайте просто забудем…

– Я играл в кино. Актер. Роль Тарзана.

Гробовая тишина, которую нарушил выдох Джессики:

– Иииии?

Гаретт подергал свои длинные волосы.

– Отрастил. Для роли Тарзана. Картину закрыли. Было плохо.

– Так тебя уволили, ладно, а потом что?

– Продюсер хотел подбодрить меня. Надо было подстричься… не мог так ходить.

– С длинными волосами? – спросила Антония, сбитая с толку.

– Отвел меня к парикмахеру. Поздно. После закрытия съемок. Продюсером был Ностро. Велел парикмахеру разрезать мне горло и выпил.

– Господи, Боже мой! – закричала Бетси.

Антония вскочила на ноги. Она не помнила, как поднялась со стула, да и какая разница?

– Где парикмахер? Он где-то рядом? Я ему легкие вырву и съем их у него на глазах!

– Кто снимал фильм? – резко спросил Синклер.

Гаретт показал на "Унесенные ветром".

– В смысле… Уорнер Брозерс?

Антонии в голову пришла ужасная мысль, такая жуткая, что она едва могла ее озвучить: горло ее сжалось, словно при тошноте.

– Это… очень старое кино.

– Одна тысяча девятьсот тридцать девятый год, – тихо произнесла Бетси.

– Тарзан потерял финансирование, – подтвердил Гаретт. – Вместо него сняли это кино.

Бетси вскрикнула и пнула табуретку. Та пролетела через кухню и вмазалась в стену; пластик посыпался на (ранее) чистый пол.

– Ты был вампиром почти семьдесят лет?

Гаретт пожал плечами.

– Какая жалость, – заметил Синклер. – Что мы уже убили Ностро.

Но он смотрел на Гаретта по-другому: заинтригованно и с небольшим опасением. Антония задумалась, сколько же лет Синклеру.

– Ты прав, любимый! Боже, что бы я отдала за то, чтобы он появился на этой кухне прямо сейчас. Мучить бедного Джорджа и других более полувека, этот кусок дерьма! Сукин сын!

– Гаретта, – поправил ее Гаретт.

– Верно, верно, прости.

Но менее всех других, заметила Антония, был расстроен Гаретт. Она поинтересовалась этим у него, а он пожал плечами.

– Давно было.

– Думаю, это как посмотреть, – с сомнением ответила она.

– Все теперь по-другому.

Да, подумала Антония с горечью. Тебя воскресила любовь. К другой женщине. Проклятье.

– Я рада, что ты их не остриг, – позже сказала она, после занятий любовью. Антония погладила длинные шелковистые пряди. – Мне нравится, когда длинные.

– Теперь да. Тогда нет.

– Наверное. Вот тебе урок за то, что вращался в обществе.