— Ты уже почти три месяца думаешь.

— Но мы же и так вместе. Одно то, что мы Новый год встречаем вместе, уже о многом говорит. Зачем нам этот официоз?

— А затем, чтобы ты смогла унаследовать мое состояние.

— Я бы, может, и хотела стать богатой вдовой, но не твоей…

— И все равно ты должна подумать.

— Вот я и думаю…

Анатолий Данилович бодрился до двух часов ночи. Ковырял вилкой в тарелке, смотрел телевизор, что-то говорил о будущем. Но в конце концов он не выдержал, клюнул носом раз, другой и отправился к себе в комнату.

Евгения осталась одна. Настроение паршивое. Никита, конечно, кобель. Не успел освободиться, подружку себе завел. Видно, далеко они зашли в своих отношениях, если эта ряженая дура позволила себе броситься на нее с кулаками… Кобель он, да. Но сейчас он веселится. Со своей подружкой. Наверняка в шумной компании. А Евгения вынуждена встречать Новый год со стариком. Без любви, без ласки, в душевной смуте и безысходном одиночестве… А ведь она тоже могла быть Снегуркой. И вместе с Никитой ходить по домам, дарить радость и людям, и себе… А еще она могла быть актрисой. Она хотела играть в театре, она мечтала о бурных овациях в свою честь. И от карьеры в кино не стала бы отказываться. Но…

Она уже засыпала в кресле, когда в прихожей зазвонил колокольчик. Евгения выглянула в окно и увидела въезжающий во двор «Мерседес». Это мог быть только Эдик, никто другой не смог бы открыть ворота.

Действительно, из машины вышел сначала знакомый телохранитель. Он открыл дверцу для своего босса, а Эдик в свою очередь помог выйти своей спутнице. Во дворе было достаточно светло, чтобы Евгения сумела оценить красоту его спутницы. Роскошная «мисс» в шикарном белом платье до самых пят и в горностаевой накидке, закрывающей глубокий вырез на спине. Ей должно было быть чертовски холодно, но девушка не стремилась поскорей зайти в дом. Видно, ее согревал хмель новогоднего шампанского. Пьяно покачнувшись, она приняла подставленный локоть своего благодетеля и уже вместе с ним неторопливо направилась в сторону парадного входа.

Эдик тоже был подшофе. Достаточно было посмотреть в его выпученные глаза и уловить запах коньячного перегара.

— С Новым годом, Золушка!

Он попытался обнять Евгению, но она уклонилась, и ему пришлось довольствоваться пустотой.

— Почему Золушка? — хихикнула красотка.

— Потому что сейчас чья-то репа может превратиться в тыкву! — зло глянув на банкира, вспыльчиво пояснила Евгения.

С недавних пор он стал называть ее Золушкой, и однажды даже схлопотал пощечину, что, как оказалось, ничуть не вразумило его.

— Видишь, какая она у меня! — обращаясь к своей мисс, он стремительно приблизился к Евгении.

На этот раз ему все-таки удалось коснуться рукой ее спины. От расправы его спасло только то, что ее платье не открывало спину, хотя было ничуть не хуже, чем у гостьи. Евгения всего лишь ударила его по руке.

— Не у тебя!

— Пардон! У моего деда!

— Да, у твоего деда.

— Значит, все-таки выходишь за него замуж.

— Выхожу!

— Будешь моей мачехой?

Спутница Эдика стояла рядом с ним с безучастным видом и в позе каменного изваяния. Не женщина, а мебель; впрочем, судя по всему, он и возил ее с собой для антуража.

— Буду.

— И старика моего подговоришь, чтобы он в лес меня отвез, к волкам, да?

— Не дождешься.

— Не надо ля-ля… Думаешь, я не знаю, зачем ты замуж за него хочешь? Деньги его к рукам прибрать!..

— Ты зачем приехал? Деда с Новым годом поздравить? Или мне косточки промыть?

— Косточки промыть?! — нехорошо улыбнулся Эдик. — Я тебе промою косточки… И деда поздравить приехал. С Новым годом, да. Но чтобы он и старое не забывал. Чтобы вспомнил, кто ты такая…

— А ты помнишь? — не на шутку разозлилась Евгения.

— Я-то помню.

— А что бывает с теми, кто старое помянет? Я помню, что ты мне говорил…

— Что?

Боксом Евгения не занималась и кулаки не закаляла. Но удар тем не менее удался. Кулаком под глаз. Отбила руку, но порадовала душу.

— Ты что делаешь, сука? — взвыл Эдик.

— Кто старое помянет, тому в глаз… А за суку ты ответишь!

С неистовством одержимой девы она стремительно шагнула к нему. Банкир попятился, и его мисс, глупо захлопав глазками, подалась назад.

— Тварь уголовная! — заорал на Евгению Эдик. — Я правильно сделал, что… Тварь! Сука!..

Телохранителей у него под рукой не было — никто не пришел к нему на помощь. А сам он трус, подлый, мерзкий…

Евгения закрыла дверь на задвижку, когда он убрался. Она ждала, что банкир, воодушевленный поддержкой телохранителей, захочет взять реванш за поражение. Но нет, он сел в машину вместе со своей подружкой. А в доме после него остался висеть вопрос. «Я правильно сделал…» Что сделал он, какую гадость?.. Не договорил Эдик, запнулся. Неужели что-то против Евгении? Так это его стиль, он без пакостей не может.