Эдик уже уехал, когда появился проснувшийся Анатолий Данилович.

— Мне послышалось или здесь правда кто-то был? — сонно спросил он.

— Эдик приезжал, — недовольно сказала Евгения.

— Он тебя обижал? — внимательно посмотрел на нее старик.

— Скорее наоборот… Он спрашивал, выхожу я за вас замуж или нет?

— А ты что ему сказала?

— Сказала, что да, выхожу… Анатолий Данилович, я согласна стать твоей женой…

Она уже привыкла к мысли, что подлый Эдик в любой момент может сделать ей подножку. Но все же ей было страшно. Став женой Анатолия Даниловича, она получала хоть какую-то гарантию безопасности. Да и Никиту следовало бы проучить. Пусть он не думает, что ей без него нет жизни…

Руки у Таньки тряслись, как у законченного алкоголика с похмелья. Но при этом из ложки, где она запаривала дозу, не пролилось ни капли. Прямо в машине она наполнила раствором шприц, торопливо закатала рукав, жгутом перетянула плечо, напрягла исколотые вены… Бросив использованный «баян» себе под ноги, она закрыла глаза в ожидании прихода. Но ничего не было. Слишком долго она сидела на игле, чтобы сейчас почувствовать кайф. Ее всего лишь отпустило… Руки перестали трястись, взгляд слегка прояснился.

Джин презрительно ухмыльнулся. Обдолбленная Снегурочка, оригинально. Хотя, если разобраться, третий день нового года, снег на дворе и всеобщее похмелье. И вряд ли кого удивит Снегурка в маске Бабы-яги… Юрок придумал этот маскарад. И Джин его уроет, если он провалит дело…

А жертва уже дома. Приехала к родителям. Вся из себя, расфуфыренная. Но ничего, скоро кончится ее красота.

— Еще раз, что тебе надо делать? — спросил Юрок.

— Че, че? Через плечо! — хихикнула Танька.

Она попыталась снять уродливую маску, но Юрок поймал ее за палец, удержал руку.

— Не надо было ей дозу давать, — скривился Джин.

Похоже, поторопился Юрок. Зарядил бабу, и теперь ей все по барабану. Пока ломка не начнется. Вот когда это случится, из нее можно вить веревки. Но в кумаре она может конкретно затупить… Зря Юрок связался с наркоманкой. Надо было ему самому…

— Спокойно, дядя! — всколыхнулась девка. — Все путем!

— Я спрашиваю, что тебе надо делать? — Юрок взял ее за плечи, резко тряхнул.

— Че, че?.. На телку покажешь, я к ней подойду и в морду кислотой…

— И что ты за это получишь?

— Герыча, на пять вставок, — расплылась она в блаженной улыбке.

— А если не сделаешь?

— Да ладно, не сделаю… Все будет хоккей!

Джин нервно забарабанил пальцами по рулевому колесу. Не верил он в то, что наркоманка справится с заданием. Но и обратную скорость включать не решался…

Никогда Евгения не думала, что мама может быть циничной.

— А если он долго жить будет? — спросила она.

Этот вопрос, ну, может, немного в другой интерпретации, звучал уже не в первый раз. «Сколько у него инфарктов?», «Сколько ему осталось?», «А если он притворяется, что не жилец?..». Но ведь Евгения и сама нет-нет да и задавала себе примерно те же вопросы. Правда, ей хватало ума не искать ответы на них у других.

— Да пусть сколько хочет, столько и живет, — вымученно улыбнулась она. — В постель не тянет, подарки делает, деньги дает… Скоро судимость снимут, летом я в училище восстановлюсь, получу образование, поступлю в театр…

— Там и любовника себе найдешь.

— Мама!.. А может, и найду, — пожала плечами Евгения.

Она еще молодая, и жизнь продолжается. Может, по весне кровь так забурлит, что невозможно будет думать ни о чем другом, как о молодых и горячих…

— Может, все-таки передумаешь? — неуверенно спросила мама.

— Я уже сказала «да».

— Ну, смотри…

— Поеду я, мам… Завтра мы вместе приедем… — опустив глаза, сказала Евгения.

Не хотела она везти Анатолия Даниловича домой. Он же в отцы маме годится, а будет ее тещей называть. Смешно и нелепо… Может, все-таки передумать и сказать «нет», пока не поздно?..

Мама проводила ее до лифта. Евгения поцеловала ее в щечку, вошла в кабинку. В раздумьях спустилась вниз.

Двери лифта распахнулись, с опущенной головой она механически шагнула вперед и уткнулась носом в грудь молодого человека, приятно и волнующе пахнувшего мужчиной. Все бы ничего, но он вдруг обнял ее, прижал к себе.

Она вырвалась, отпрянула.

— Что вы себе позволя… Никита?!

Это был он. Высокий, магнетический, желанный… Такой близкий и при том недостижимо далекий.

— Я к тебе, а ты ко мне, — приветливо улыбнулся он.

— Уйди!

Она оттолкнула его, но далеко не ушла. Он поймал ее за руку, притянул к себе. А она особо и не сопротивлялась, всего лишь отошла на безопасное расстояние. Хотя в душе мятеж. Закрытое пространство лифта, из которого она только что вышла, сумрак на лестничной площадке первого этажа, сам Никита — все это всколыхнуло память, вытряхнуло из нее воспоминания о тюремной камере, о той, как тогда казалось, самой счастливой ночи в ее жизни. Да и не казалось… Знала бы она тогда, когда ложилась с ним, что он ее предал…