– Возможно. Просто твое зло имеет другую природу. Не пытайся просить меня объяснить что-то. Из этой затеи ничего не получится, ты ничего не поймешь, как будто мы будем говорить на разных языках.

– Жаль. Я почему-то думал, что ты мне поможешь.

«Вот так и прокалываются, – подумал Игорь, в следующее мгновение увидев, как во взгляде Пэм мелькнуло что-то, весьма похожее одновременно на недоверие и настороженность. – С ее-то опытом в разведке она меня наверняка раскусила. Идиот! Баран!»

– С чего это вдруг? – Она смотрела с улыбкой, но чувствовалось, как вся она вдруг стала напряжена.

«Неужели все коту под хвост?»

– Ты так точно определила некоторые особенности моего – гм… характера, что я подумал, что сижу за одним столом с ясновидящей, – пошутил Игорь. «Сейчас надо всеми силами постараться обратить мой прокол именно в шутку. Иначе можно будет расплатиться и, откланявшись, возвратиться к отцу ни с чем». – Да, а потом, ведь на тебя-то мои «злобности» не подействовали, ха-ха-ха!

– Может быть… – неопределенно ответила Пэм. – Может быть, я тебе и помогу… А знаешь, – она внезапно вся как-то преобразилась, словно приняла решение, – что это мы все говорим о какой-то ерунде? Ведь я совсем не знаю, кто ты, кроме того, что ты сын русского дипломата. Да?

– Да. Отец не смог прийти, он неважно себя чувствует, кажется, гипертония, вот и послал меня набираться опыта, как он сказал, «протокольного общения». И я вот… набрался. А вообще, ты знаешь, чтобы уж совсем прекратить говорить о ерунде, то эта самая ерунда со мной случилась сегодня третий раз в жизни. Впервые в детстве, когда я прогнал собаку, второй раз два дня назад, когда я прогнал трех двуногих псов, а третий раз сегодня. И я теперь не знаю, что мне сказать отцу. Думаю, он отправит меня домой завтрашним рейсом, ведь я стал пятном на его карьере. Так что пробездельничать последнее лето в жизни мне, видимо, не суждено.

Пэм сначала ничего не ответила. Она кивком поблагодарила официанта, наполнившего ее бокал, и обхватила тонкий стеклянный сосуд ладонями:

– Восхитительное холодное пино-гриджо из Фриули. Нет ничего лучше. А как твой «Нухар»?

Игорь понял, что этот внезапный переход к новой теме на самом деле прелюдия для чего-то важного, но виду не подал и поддержал игру:

– Я люблю сицилийские вина. Особенно за их конкретность и разврат. В них есть все и сразу. Сицилийское даже самое молодое «Неро д’авола» даст вперед сто очков любому помпезному французскому вину. Каковы люди, таковы у них и вина. По-другому не бывает. Вино живой продукт, оно как собака, по характеру которой можно судить о характере ее хозяина.

Пэм сделала удивленное лицо:

– Вот уж не думала, что в России есть люди, столь тонко разбирающиеся в винах. Все-таки пропаганда, и наша, и ваша, – это полное искажение представлений друг о друге.

– Это ее основная задача. Хотя у нас сейчас модно любить Америку. Ведь это вы консультируете наш чертов истеблишмент, как лучше управлять нами, стадом, оставшимся без идеи. Я не имею ничего против, так как сам принадлежу к истеблишменту всецело. И вскоре займу в нем подобающее сыну дипломата место. Ведь я совсем недавно получил диплом об окончании университета и теперь готовлюсь к въезду в теплый кабинет с большими окнами и хорошим видом из окна.

«Все. Зацепило. Не могло не зацепить. Стоп, а почему мне так кажется? Ведь в ее лице ни один мускул не дрогнул. Может, я сам внушаю себе то, чего нет на самом деле? Черт бы побрал все эти шпионские игры… Она постучала пальцами правой руки по столу, значит, нервничает. Вот что машинально отметило сознание. Восемьдесят шесть процентов информации поступает в мозг через зрение – очень много. Так много, что мозг иногда обрабатывает информацию с задержками…»

– Собираешься пойти по отцовской линии? Станешь дипломатом?

– Может быть. Во всяком случае, стану государственным служащим и буду пользоваться всеми благами, которые доступны этой касте в моей стране, а это немало, поверь мне. У нас таких людей называют номенклатурой, вот и я вскоре стану ее частью.

Тут Пэм повела себя непредсказуемо, вернее, она ответила не так, как предполагал Игорь. Всегда остается что-то, что невозможно предвидеть или просчитать, особенно если ты ограничен во времени и действовать надо очень быстро. Это только шахматные партии могут длиться бесконечно долго, да и комбинаций в шахматах меньше, чем в реальной жизни.

– Жаль, что ты собрался повесить свой дар на гвоздь в чулане. Когда живешь с ЭТИМ внутри, ты должен научиться ИМ управлять, а не то ОНО просто убьет тебя. Знаешь, когда нам что-то дается и мы плюем на это и стараемся изо всех сил не замечать того, что с нами происходит, то кто-то решает прекратить нашу жизнь. Ведь мы не выполняем того, к чему предназначены. Не о каждом можно сказать, что он хоть для чего-то нужен. Большинство просто перерабатывают пищу в отходы всю свою никчемную жизнь. И поверь, нет никакой разницы между тобой, насыщающим свое брюхо белужьей икрой, и тобой же, уплетающим подгорелую булку с начинкой из соевого мяса: дерьмо будет пахнуть одинаково. Неужели в тебе никогда не появлялось желание возвыситься над стадом жрущих, сношающихся и гадящих скотов, каким является человечество?