Мсье мэр… — начал Мишель и остановился, подбирая слова.

Разве Пибрай не достаточно еще наказан? — воскликнула Мартина. — Дайте ему возможность исправиться! Жандармам вовсе не обязательно знать, кто именно украл динамит…

У вас добрая и благородная душа, мадемуазель, — сказал мэр. — Ладно, я попытаюсь выгородить этого негодяя. Но в любом случае он должен понести наказание!..

Минуточку, — вмешался Гюсту. — Мсье мэр, прежде чем обсуждать, как наказать Пибрая, надо бы все-таки выяснить, насколько в этом деле замешан Режи.

Ну, Режи, мы тебя слушаем, — произнес мэр.

Режи сначала было запротестовал, говоря, что это не касается ни Гюсту, ни его племянников. Но мэр предложил ему, как ранее Пибраю, выбирать: либо Режи все рассказывает, либо пускай разбирается с жандармами.

— И учти, что по твоей милости сидит в тюрьме невиновный человек. И просидел бы еще долго, если бы не эти молодые люди!

Припертый к стене, Режи наконец сдался… Когда наутро после диверсии Пибрай поделился с ним подозрениями насчет того, на что Антонен мог употребить динамит, Режи мигом учуял, какая удача плывет ему в руки. Наконец-то есть шанс вернуть свой дом!.. Свалив вину на Саразини и отправив его за решетку, Режи поставил бы его семью в такое положение, что ей пришлось бы продать трактир — иначе им не на что было бы жить.

Рассказав Режи про динамит, Пибрай напомнил ему про взрывчатку, которую тот купил, собираясь сделать ямы в саду. Весь вечер он бродил в окрестностях трактира, ища способ скомпрометировать Саразини. А когда увидел, что семейство в полном составе отправилось в город, понял, что это подарок судьбы. Он пробрался сквозь кусты ежевики, предварительно подрубив их под корень и защищаясь от колючек с помощью старой доски. Итак, взрывчатка была где нужно; оставалось только предупредить полицию.

Любопытная вещь: рассказывая о своем злодеянии, Режи все больше возбуждался, словно заново переживая событие.

— И тут я сказал себе: «Берегись, Режи! Смотри не попадись в собственную ловушку. Нужно ли тебе лезть на глаза жандармам, отвечать на их каверзные вопросы?..» Это было как озарение!.. Черт возьми, подумал я, есть же замечательное средство! Надо вам сказать, я не раз получал вызовы от автомобилистов, у которых ломалась машина: они связывались со мной с помощью телефона дорожной полиции. Снимаешь трубку — и попадаешь прямо в жандармерию. Жандармы перезванивают в аптеку. Оттуда посылают за мной, и дело с концом! В общем, я отправился на дорогу и по телефону пообщался с дежурным! Занятно было бы посмотреть, какую он при этом состроил рожу!

Естественно, он пытался задавать мне вопросы, что да как. Но я, не будь дурак, бросил трубку и смылся. Разумеется, никто меня не видел. Вот и все!..

Наступила недолгая пауза.

Нет, не все! — заявил мэр, раздраженный его наглостью. — Тебе предстоит рассказать еще и жандармам, как ты водил их за нос. И эта шутка им не понравится, поверь мне.

А как будет зол Саразини, когда узнает, какую ты ему подложил свинью! — добавил Гюсту. — На твоем месте, Режи, я бы не слишком гордился этими подвигами…

От заносчивости Режи не осталось и следа. Он, кажется, начинал понемногу сознавать, куда завело его страстное желание вернуть добро, которое он, без всяких на то оснований, считал своим. Из-за собственного упрямства он не только попал в скверную историю, но и потерял всякий авторитет в глазах земляков… Он уже видел себя изгнанником, разоренным штрафами и компенсациями, которые ему наверняка придется выплачивать трактирщику…

Несмотря на всю неприязнь к Режи, добряк Гюсту рассудил, что ни ему, ни мэру не стоит слишком усердствовать в роли поборников справедливости, которую они невольно сейчас исполняли.

Слушай, мсье мэр, я бы на твоем месте сообщил жандармам, что взорвал канал не Саразини, а Антонен. А Режи с Саразини сами как-нибудь разберутся…

Неплохая мысль, Гюсту! — согласился мэр. — Тем более что я не могу выходить за рамки своих полномочий. Каждый сверчок должен знать свой шесток!.. Так ведь? Короче, Режи, выпутывайся как знаешь, и пусть будет на все воля Божья!..

После этих событий прошла неделя. Страсти, всколыхнувшие не только деревню, но и весь кантон, мало-помалу улеглись. В Капдезак вернулся покой.

Работы на плотине продолжались в ускоренном темпе, и незначительное отставание, которое произошло из-за диверсии, скоро должно было быть наверстано, инженер за это ручался.

Мишель с Мартиной каждый день бывали в Адской долине. Бурная деятельность, которая там развернулась, представляла собой чрезвычайно увлекательное зрелище!

Папаша Саразини, в крепких выражениях излив законный гнев, был тем не менее безмерно счастлив, что вновь оказался на свободе, в кругу семьи. Он согласился не подавать на Режи в суд. Использовав подсказку Мишеля, Саразини представил жандармам такую версию событий, которая существенно уменьшала вину механика.