Речь шла о моём отце, и, естественно, я насторожился. Интересно было также узнать, что же случилось с Салли Грегори, бывшей женой мистера Эдварда, из-за чего отец перестал гоняться за юбками в собственном доме, но, как было очевидно, не бросил этого дела вне дома.

— Мне странно, что этот мальчик оказался в доме мистера Каттля, — задумчиво и негромко произнёс незнакомый мужской голос. — С чего бы это ему следить за грабителем? Убеждён, что и отец у него занимался тем же ремеслом, так что ничего нового для него в этом нет. Не были ли они заодно, а потом, обнаружив, что кто-то пытается войти, сговорились, каким образом мальчишка отведёт посетителя от дома. Взрослый-то убежал, а парень смекнул, что может проникнуть в жилище богатого джентльмена и преподнёс дело так, будто бы спас мистеру Чарльзу жизнь.

— А тот, добрая душа, и размяк, — подхватила миссис Джонсон.

— Не следует вам этого говорить, мистер Браун! — пылко возразила Фанни. — Чтобы обвинять, надо иметь доказательства, а у вас их нет. Я верю, что он хороший честный мальчик, а воровал он только для того, чтобы не умереть с голоду.

— А я так полагаю, что Рваный не признал бы его за своего, если бы мальчишка замышлял недоброе, — добавил садовник. — И вы, миссис Джонсон, согласитесь со мной, если вспомните, многих ли этот пёс подпускает к себе.

— Он потому и не тронул его, что это мальчишка, — объяснил незнакомый мне мистер Браун. — Был бы постарше — разорвал бы в клочки.

— Однако Сэма он не любит, — сказала Фанни.

— Сэм его боится, а собаки не любят, когда их боятся.

— Что-то мисс Агнес долго не идёт, — прервала спор миссис Джонсон.

Я мгновенно исчез в темноте возле лестницы, прислушался, поднялся наверх и благополучно проскользнул в свою комнату. Хорошо бы я выглядел, если бы Рыжая застукала меня у кухни. Доказывай потом, что я ничего плохого не замышлял. Спасибо миссис Джонсон, которая терпеть меня не могла, однако подсказала, что я должен соблюдать осторожность и помнить о чьём-нибудь внезапном появлении, даже если они заведут особенно интересный разговор. Но, хочешь-не хочешь, а в вечерние часы мне придётся наведываться на кухню, потому что именно там я смогу быстрее всего разведать обстановку в доме. Пока у меня было два друга и четыре недруга из постоянной прислуги. Мне бы не хотелось иметь врагов, но, раз уж они завелись, следовало не спускать с них глаз. Потом, когда ко мне привыкнут хозяева, слугам ничего не останется, как принять моё существование, как должное, пока же приходилось опасаться лишних разговоров. Меня беспокоило, что мы сразу же поссорились с мисс Агнес, а она как горничная леди Кэтрин могла повлиять на свою хозяйку. Для меня было главным не упасть во мнении моего нового отца, ведь если он не разочаруется во мне, то остальным поневоле придётся смириться, однако мать способна полностью подчинить себе волю сына.

Да, сегодняшний день выдался нелёгким. Подумать только, со сколькими людьми я успел познакомиться, подружиться и поссориться. И мало того, я даже укротил большую злую собаку и теперь могу её не бояться. Вот только в запертую комнату я не сумел попасть, ну да это ещё впереди. Папирос я тоже не достал, а покурить хотелось. Не то, чтобы я был заядлым курильщиком и не мог обойтись без того, чтобы не подымить, но почему бы и не доставить себе такое удовольствие, если оно никому не вредит. Наверное, завтра придётся обратиться к мистеру Эдварду. Не может быть, чтобы все сговорились лишить меня папирос. А ещё завтра надо бы расспросить у Фанни об отце Уинкле, уж очень он меня настораживает. Да и погулять по третьему этажу не помешает. Если уж я буду здесь жить, то надо узнать, что это за место. Когда тебе показывают дом, большая часть интересного ускользает от внимания, и лишь когда идёшь сам, начинаешь видеть все особенности здешней жизни.

Но человек предполагает, а уж располагает некто другой. Утром я слушал рассказы Фанни об её жизни и о людях, у которых она служила, и интересы вчерашнего дня, казавшиеся притягательными, сильно померкли перед живой и остроумной речью девушки.

— Знаешь, Робин, — сказала она напоследок, когда мы уже собирались покинуть комнату, — веди себя осмотрительнее и постарайся быть со всеми вежливым. И не забудь, как я тебя учила есть: не хлюпай, не чавкай, не размахивай руками. За вчерашний день свинья за столом уменьшилась до поросёнка, но поросёнка приличного, почти взрослого. Попробуй превратить его в сосунка.

Я не обиделся на такое замечание, ведь новые навыки всегда даются нелегко, а напомнить мне об этом оказалось небесполезным, потому что "свинья за столом" совсем вылетела у меня из головы.

Леди Кэтрин к завтраку не вышла.

— Доброе утро, отец, доброе утро, мистер Эдвард, доброе утро, отец Уинкл, — проговорил я, не дожидаясь, пока мне сделают замечание.

Та же едва уловимая реакция на мои слова со стороны мистера Эдварда и отца Уинкла, как и вчера. Будто бы недовольство, а вроде, и нет. Однако ответ был любезен.

— Здравствуй, Робин, — приветствовал меня отец, улыбаясь немного натянуто. — Мы с тобой давно не виделись. Как ты провёл вчерашний день?

Я подумал, что отец вернулся поздно и не выспался, потому что выглядел он уставшим и невесёлым. Чтобы его ободрить, я рассказал о своём знакомстве с Рваным и приложил все силы для наиболее красочного описания опасности, таящейся в приближающемся ко мне чёрном звере, и своего мужества.

— Ты у меня молодец, — отозвался отец.

— Вам следует научить своего сына осторожности, Чарльз, — заметил священник.

Отец метнул на него неприязненный взгляд. Меня это подбодрило, потому что неловко чувствовать к кому-то безосновательную настороженность, а раз отец его недолюбливает, значит, повод есть, только я его ещё не знаю, хотя и ощущаю.

— Как чувствует себя Джулия? — спросил мистер Эдвард.

— Не знаю, — хмуро ответил отец. — Неужели ты думаешь, что я могу там показаться? С какими глазами? Да и к чему? Если хочешь знать, я давно хотел разорвать эту связь, но не знал, как это сделать. Собирался поговорить с ней в ту ночь, но… теперь это вышло само собой. Думаю, что лучше мне не напоминать о себе.