— Дайте и мне, а то мисс Агнес унесла мои папиросы вместе с одеждой и не захотела отдать.

Мистер Эдвард казался огорчённым.

— Ты так привык курить, что не можешь без этого обойтись? — спросил он.

— Не то, чтобы не могу, но привык.

Я знал курильщиков с коричневыми зубами и землистым цветом истощённых лиц, которые без табака не могли жить, и не хотел бы превратиться в такое страшное существо, но в разумных пределах считал эту привычку вполне невинной.

— Ты давно не курил?

— Дня три.

— А спишь это время хорошо? — задал он вопрос совершенно не по теме.

— Да.

— В таком случае, ты ещё не стал заядлым курильщиком и отвыкнуть от этой привычки тебе будет легко. Давай договоримся, что ты не будешь выискивать сигары или папиросы.

— Ладно, — неохотно пообещал я, жалея, что не соврал про бессонницу.

Мистер Эдвард взглянул на меня так, словно собирался что-то сказать, но ничего не сказал.

Готовя мне постель, Фанни озабоченно поглядывала на меня.

— Завтра приедет мистер Белл с детьми, — сказала она. — Ты уж постарайся с ними не ссориться. Они хорошие дети, но сначала вы можете не поладить. Они тебе покажутся слишком заносчивыми, а ты им — слишком грубым. Не обращай внимания на первое впечатление, Робин, и если какие-то их слова покажутся тебе обидными, сдержись и не отвечай резкостью. Они здесь хозяева, а тебе только предстоит стать своим. Не порти о себе впечатления. Я вижу, что ты мальчик разумный, но, если ты будешь грубым и по малейшему поводу лезть в драку, все посчитают тебя уличным хулиганом. Я ведь уже говорила тебе, что тебе будет не очень легко утвердиться в этом доме, а теперь тебе придётся постараться вдвойне, потому что дети обычно менее сдержаны, чем взрослые, и могут с самого начала наговорить такого, что тебе не понравится, а потом так же легко забыть о своих первых чувствах и стать тебе добрыми друзьями. Ты только потерпи, Робин.

Хорошая девушка была Фанни. Хорошая и умная. Никому, даже мне самому, не пришло в голову, что дети мистера Белла могут не признать меня за равного, дразнить воришкой и бродяжкой. Я-то представлял себе приятных ребят, вроде детей миссис Хадсон, а они, скорее всего, окажутся чванливыми и избалованными. Хорошо, что Фанни надоумила меня приготовиться к худшему, а то от неожиданности и растерянности я мог бы совершить какую-нибудь глупость, а отцу было бы за меня стыдно.

— А где они будут жить? — спросил я.

— Их комнаты на третьем этаже. Они так часто здесь бывают, что там так и остаются их вещи, даже игрушки Энн. Когда Энн была маленькой, она не оставляла их, а теперь подросла и с некоторыми не самыми любимыми куклами разлучается. Скоро уж она перестанет в них играть, а пока любит обставлять ими свою комнату. А кукол у неё!.. В детстве я бы умерла от зависти при виде такого богатства.

Я не стал поддерживать разговор о куклах, потому что из-за стойкого кошмара они вызывали во мне отвращение. Ну что за интерес делать такие никчёмные игрушки, имеющие к тому же сходство с людьми. Они полезны для ведьм, творящих с куклами, похожими на определённых людей, то, что они желали бы сотворить со своими врагами. Мне рассказывали, что в них втыкают иглы, сжигают, разбивают, а с людьми, чьи приметы эти куклы носят, приключаются сходные несчастья. Нет, будь у меня сестра, я не разрешил бы ей играть с этими бесовскими игрушками, влезающими в мои сны.

Если бы мистер Эдвард знал, какое действие оказывала на меня подаренная им книга, он бы мне её не подарил. Когда Фанни ушла, я рассматривал картинки, и их содержание вселяло в мою душу отвагу и толкало на подвиги. Я не мог усидеть в своей комнате и, с нетерпением выждав, когда, по идее, все должны были разойтись, отправился на поиски приключений. Прежде всего я без всякой надежды подёргал запертую дверь и, досадуя на невозможность туда пробраться, проследовал к лестнице. Посидев для безопасности за знакомым ящиком с углём, я прокрался к кухне. О, беседа там шла вовсю и, разумеется, обо мне.

— Нет, что ни говори мне, Фанни, дорогая, а я не могу смириться с тем, что милостями осыпают не достойную особу, честно трудящуюся и живущую по справедливости, а вора, преступившего все законы божеские и человеческие, — рассуждала мисс Агнес. — Почему-то одним достаётся удача, а другим всю жизнь приходится прозябать в услужении при госпоже…

— … или в кухне, — подхватила миссис Джонсон.

— Не позавидовали ли вы ему? — подозрительно осведомилась Фанни.

— Я??? — ужаснулась кухарка.

— Ну, уж этот грех мне чужд, — твёрдо заявила Рыжая. — Никогда никому не завидовала, да здесь и нечему завидовать. Подумайте только, как жалок этот мальчишка! Его привели с улицы, как грязную собачонку, а он и рад, что ему дали приют, и не понимает, какое омерзение он вызывает у порядочных людей. Леди Кэтрин чуть не стошнило…

— Леди Кэтрин преспокойно сидит за одним столом с ним и неприятных чувств не испытывает, — перебила Фанни. — Даже мистер Эдвард удивился, что мальчик так быстро усваивает хорошие манеры. Я своими ушами слышала, как он говорил мистеру Чарльзу, что рассчитывал сперва дать ему время освоиться, а потом уже заняться его воспитанием, но был поражён, что Робин сам догадался, как нужно держать себя за столом.