Я чуть не проговорилась, что в каждом, а значит, и в горбуне, вижу убийцу.

— Хорошо бы вы убийцу видели в каждом, а не выборочно, — с досадой сказал горбун. — Меня вам бояться незачем. Что это была за машина?

Меня осенило, что Хансен вряд ли был способен совершить такую глупость, чтобы детально рассказывать горбуну о машине.

— Машина? — переспросила я. — Вам Хансен о ней сказал?

— Хансен ходил вокруг да около и только спрашивал. Где я был с таких-то до таких-то. Мой дядя видел, как вы стали переходить через улицу, а в это время из-за угла вылетел автомобиль. У вас хорошая реакция, Жанна. Дядя говорит, что машина была похожа на мою и, если бы он не знал, где её оставил, он мог бы спутать.

— Вы сами всё знаете, так что добавить мне нечего, — сказала я.

Горбун хотел уверить меня, что не его машина грозила мне смертельной опасностью, и это было подозрительно.

— Что вы об этом думаете?

— Ничего не думаю, — сдержанно ответила я. — Думаю, что нельзя переходить улицу в неположенном месте, даже если она пустая. Бедный водитель, наверное, перепугался больше меня.

Горбун усмехнулся, мне показалось, что с горечью, но, возможно, это было пренебрежение. Я держалась настороже.

— Можете бросить ваш дротик, барышня, всё равно вы не решитесь им воспользоваться. В машине меня ждёт дядя, так что он послужит гарантией вашей безопасности. А вот и он сам.

Страх перед горбуном показался бы лёгким беспокойством по сравнению с ужасом, который внушил мне сейчас сухощавый, подтянутый, элегантный англичанин, неторопливо направляющийся к нам. Он был, как всегда, безукоризненно одет, да и Дружинин, несмотря на свой горб, казался рядом со мной первым красавцем, а я стояла в старых джинсах, рубашке мужского покроя, да ещё и с косынкой на голове, как какая-нибудь полоумная Нюшка из колхоза "Идите вы… дорогой коммунизма". Хорошо ещё, что я держала в руках мотыгу, а на земле лежали лук и семена, так что каждому понятно, каким грязным делом я занимаюсь, и почему на мне не бальное платье. Нет, всё-таки старая, веками испытанная пословица верна: "Незваный гость хуже татарина".

Я и виду не подала, что сгораю от стыда за свой внешний вид, а лорд не подал виду, что заметил разницу в моей вчерашней одежде и сегодняшней.

Подождав, пока смолкнут учтивые приветствия, горбун взял слово.

— Бросайте вашу работу, — посоветовал он. — Всё равно вы не возьмётесь за неё до вечера, да ещё неизвестно, какого вечера. Ведь вам совсем не хочется возиться с землёй.

Мне не хотелось возиться с землёй при гостях, но без них я без труда воткнула бы луковицы и набросала семена.

— Ошибаетесь, мне как раз очень хочется возиться с землёй. Я об этом мечтала со дня приезда в Данию.

Нехитрое дело говорить по-русски с одним человеком и одновременно слегка улыбаться другому, не знающему русского языка, чтобы последний не чувствовал себя неуютно, однако это занятие мешало мне сосредоточить внимание на горбуне.

— Может, вы составите нам компанию, Жанна? — предложил Дружинин. — У нас нет никаких особых планов, но время мы всё равно проведём превосходно.

Я чуть было не согласилась, но, пока раздумывала, проклятый горбун, которому лучше было бы придержать язык, вновь заговорил.

— Позавчера вы мне подсказали кое-какие детали моего будущего романа, но нас прервали, а мне хотелось бы услышать ваше мнение по другим вопросам. Попутно и поговорим.

Если бы меня сжигали на медленном огне, мне и тогда не было бы так неуютно, как сейчас. За секунду или даже долю секунды во мне слово в слово провернулся весь разговор с Ларсом, который наблюдал за лицом горбуна во время нашей прошлой беседы о его романе. К счастью, я не имела этого удовольствия, иначе умерла бы на месте от стыда, но и предупреждения писателя поменьше разговаривать с Дружининым были достаточно убедительны и всплыли сейчас в моей памяти, заставив вновь пережить всю адскую мешанину чувств, захлестнувших меня после убеждений Ларса. Я могу дать себе слово, что не стану поддерживать разговор о задуманном романе Дружинина и о литературе вообще, но этот хитрый негодяй всё равно найдёт способ втянуть меня в беседу. Он умеет делать вид, что слушает внимательно и с удовольствием, так что я забуду об осторожности и обязательно скажу, что думаю по поводу каких-то вопросов. А он станет серьёзно обсуждать моё мнение, вынуждая меня говорить снова, а сам, наверное, будет стараться запомнить мои слова, чтобы вывести в какой-нибудь книге колоритный образ законченной идиотки.

— Я что-нибудь не то сказал? — спросил горбун.

Он казался растерянным, а мистер Чарльз озадаченно смотрел то на него, то на меня, гадая, должно быть, не позволил ли себе племянник какую-нибудь грубость. Старому джентльмену виднее, что можно ожидать от человека, которого он знал с пелёнок. Если он насторожился, значит, есть причина.

— Я бы с удовольствием поехала, но сейчас не могу. Мне обещала позвонить Нонна, и я жду её звонка.

— Позвоните ей сами и узнайте, что ей нужно.

Выход был прост, но меня он не устраивал.

— В другой раз я с удовольствием с вами поеду, но сегодня у меня болит голова. Я не хочу никуда выходить и даже работу отложу до завтра.

Горбун поглядел куда-то поверх меня.

— Ладно. В другой раз, так в другой раз, — торопливо сказал он. — Подождём до другого раза. До свидания, Жанна.

Он ничего не стал объяснять своему спутнику и, прихрамывая, пошёл прочь. Мы с недоумевающим мистером Чарльзом попрощались, и я осталась одна.