Горбун дико взглянул на меня, и я поняла, что, ободрённая присутствием свидетелей, перегнула палку.

— Вроде, вы говорили, что у него и детективы есть?

Моя жалкая уловка не была успешной. К Дружинину вернулось хладнокровие, но озадаченность и тяжёлое раздумье остались.

— Побудём здесь или уйдём? — спросил он.

Люди наверху не видели нас и могли в любую минуту покинуть мрачную сцену, где немедленно совершится преступление. Если я буду взывать к ним, они решат, что я сумасшедшая и выкрикиваю бессвязные слова на несуществующем языке.

— Отвезите меня домой, — попросила я.

Каким он казался печальным! Поглядеть со стороны, так он погружён в благородную скорбь, а заглянешь в душу — отшатнёшься.

Мы молча прошли мимо счастливой парочки, не подозревавшей о существовании спуска и проводившей нас изумлёнными взглядами. Перед тем, как сесть в машину, я оглянулась: девушка и юноша всё ещё смотрели на нас. Конечно, они принимали нас за любовников, устроивших встречу в надёжно скрытом от посторонних глаз убежище.

У знакомого телефона Дружинин сравнительно плавно затормозил. Он оставил меня в машине, потому что остановил её у самого аппарата и сбежать мне было бы нелегко.

— Извините, я на секунду, — сказал он.

Звонил он в три места и под конец напал-таки на нужного человека, но не получил ожидаемой информации, потому что лицо его стало очень тревожным. Потом он в четвёртый раз набрал номер, переговорил с кем-то, причём видно было, что его терзает затаённое горе, и повесил трубку.

— Куда бы вы хотели попасть? — спросил он, вернувшись.

— Домой.

Совершенно необъяснимо, но в моей душе всплыло чувство острого сожаления за всё, что я ему наговорила. Если мне суждено погибнуть, то радости его унижение мне не принесёт, а если я выживу — тем более.

— Подарите мне этот день, — попросил горбун. — Послезавтра я улетаю в Англию, и больше у меня не будет возможности куда-нибудь с вами съездить.

Он меня убьет и уедет в Англию. Ищи его, свищи. Только как бы он не просчитался.

— Я бы с вами с удовольствием поехала, но, не забудьте, что я ушла из дома внезапно, когда на веранде спали сторожевые полицейские, а когда они проснутся, то поднимут тревогу.

— Не поднимут, — хладнокровно сказал горбун. — Об этом не беспокойтесь.

Как объяснить его утверждение? Что полицейские не спали, а были умерщвлены?

— Так куда вы хотите поехать? — спросил Дружинин, приветливо улыбаясь.

Я не сомневалась, что горбун припас ещё одно укромное местечко и отвезёт меня туда против моего желания.

— На ваш выбор, — холодно сказала я.

Он не искал пустынных дорог: или их не было поблизости, или они ему не попадались. А зря он был так беспечен, потому что нам на пути предстояли две встречи, которых он с трудом избежал.

Мы остановились у светофора и, как всегда, я зорко поглядывала по сторонам, надеясь, что удастся ускользнуть и смешаться с толпой народа.

— Кажется, Ларс? — спросила я, заметив машину, похожую на ту, от которой уехал переводчик.

Горбун быстро оглянулся, и это позволило мне незаметно расстегнуть предохранительный ремень, за которым при посадке следил предусмотрительный убийца. Теперь-то ему не придёт в голову проверить, защёлкнута ли застёжка или только создаёт видимость крепления.

Я надеялась, что писатель, обеспокоенный моим исчезновением, ищет меня и, увидев машину горбуна, заподозрит, что в ней я. Но Дружинин обогнал какой-то грузовик, свернул в переулок, и я потеряла Ларса из виду.

— Разве Ларс? — спросил горбун, снижая скорость. — Я и не заметил. Да, Жанна, совсем забыл! Спасибо за ключ.

— Пожалуйста, — откликнулась я, горько усмехнувшись.

— Я не заметил, когда его вернули, но не сомневался, что это сделали вы. Ловко у вас получилось.

Он снова торопливо свернул в переулок, но на этот раз не от машины Ларса. Я даже не поняла, по какой причине.

— Вы не заметили, это был не Хансен? — поинтересовался горбун.

Негодяй! Ему мало было моей смерти, ему надо было ещё и помучить меня.

— Вам, наверное, надоело кататься? — спросил Дружинин.