Тихо и прохладно было на улице, я бы даже сказала, что холодно. Жаль, что я не догадалась накинуть какую-нибудь кофту или куртку, но приходилось уверять себя, что погода отличная и в самом скором времени будет тепло. Ларс, наверное, уже решился войти на веранду, увидел двух полицейских, разбудил их и… Хорошо, если они отговорят его будить меня, иначе опустевший дом вызовет панику, сейчас же позвонят Хансену, начнутся поиски, может быть, сообщат в русское посольство. Как это я не подумала об этом сразу? Почему я всегда сначала действую, поддаваясь порыву, потом расхлёбываю последствия, а затем уже думаю?

Я шла неспешно, но старалась поскорее свернуть в переулок, чтобы Ларс, если решит вернуться, не заметил мою удаляющуюся фигуру и не догнал меня, поэтому, когда я остановилась, мучимая сомнениями, дом Иры был уже далеко, и я не могла видеть, выскочили на улицу рвущие на себе волосы полицейские, или Ларс всё ещё разговаривает с ними, чтобы как-то убить время и отвлечься от своих горьких мыслей.

Мне следовало повернуть назад, потому что удивление, которое они почувствуют при моём появлении, окажется меньшей бедой, чем ужас, если я не вернусь. Но как же мне не хотелось возвращаться! Будь у меня с собой телефон Ларса, я бы сейчас позвонила Ире и попросила приехать. Она избавила бы меня от необходимости придумывать утешительные слова для Ларса. Но я не знала номер телефона, так что оставалось только вернуться. Ну что датчанину стоило придти через час? За это время, проведённое в обстановке, не напоминающей о преступлениях, я бы успела привести мысли в порядок, набраться терпения и сил для предстоящих испытаний.

Я медленно сделала несколько шагов по направлению к дому, но тут дорогу мне преградил человек, которого я не ожидала увидеть, а поэтому его внезапное появление меня потрясло.

— Good morning, Jane, — проговорил горбун.

— Здравствуйте, — пробормотала я в полном замешательстве.

Если не знать, какими страшными мыслями он был одержим, можно было вообразить, что он обрадован нашей встрече, немного смущён от её неожиданности и подбирает ускользавшие от волнения слова.

— Почему бы вам не ответить мне по-английски? — спросил Дружинин.

— Потому что я не нахожу утро прекрасным. Извините, я спешу.

— Куда? — осведомился горбун. — Можно вас проводить? Вам нельзя ходить одной.

— Я возвращаюсь домой, — возразила я и хотела обойти переводчика, но он тоже сделал шаг в сторону и вновь оказался на моём пути.

Мне стало нехорошо от его упорного нежелания меня пропустить.

— Из-за меня? — с усмешкой поинтересовался он.

— Нет, не из-за вас. Полицейские не видели, что я ушла, и я боюсь, что возникнет какое-нибудь недоразумение.

— Ну и пусть возникнет, — беспечно сказал Дружинин. — Не надо спать.

Я почувствовала себя ещё хуже. Он откровенно признавался, что был у моего дома, следил за полицейскими и последовал за мной, когда я вышла на улицу. Было бы наивностью надеяться, что он выпустит меня из своих когтей. Ночью сторожа, наверное, расхаживали по саду, отгоняя сон и лишая убийцу возможности проникнуть в дом, а утром решили посидеть на веранде, давая отдых ногам, и незаметно для себя задремали. У отчаявшегося было преступника появилась надежда довести до конца свой план мести, столько раз срывающийся, но в это время пришёл Ларс. Горбун скрежетал зубами, предвидя, что его вновь постигнет неудача, однако в это самое время я вышла из дома, позаботившись о том, чтобы меня никто не заметил.

— Давайте пройдёмся немного, — предложил горбун, беря меня под руку и увлекая прочь от дома.

— Я не пойду, — отказывалась я и даже попробовала освободиться.

— Десять минут роли не сыграют, — убеждал горбун. — Полицейские спали почти всю ночь, пусть поспят ещё.

— Всю ночь?

— Ну да. Сначала решили дежурить посменно и меняться через каждый час, но потом дружно захрапели. Не слышали?

Я покачала головой, не зная, пошутил ли он или сказал правду. Во всяком случае, его слова подтверждали, что ночью он был около дома и не решился влезть внутрь, боясь, что может разбудить их сам или, что я проснусь и закричу. Тогда его поймают на месте преступления, и его вина будет доказана.

— Мне надо вернуться, — повторила я, упираясь. — По-моему, пришёл Ларс.

— А может, не пришёл, — проговорил безжалостный горбун.

— Точно пришёл. Кажется, я видела его около дома.

— Точно или кажется? — спросил горбун, останавливаясь.

— Кажется, точно. Надо вернуться и проверить.

— Если он, и вправду, пришёл, а что он пришёл, вы знаете так же хорошо, как и я, то возникает вопрос: зачем он пришёл? Что ему понадобилось?

Я терпеть не могла жёсткое выражение, появляющееся на его лице, когда он говорил о Ларсе. Если уж мне суждено быть убитой, то я бы предпочла, чтобы горбун улыбался той самой мягкой улыбкой, которая так долго меня обманывала.

— Как вам не стыдно! — воскликнула я. — Ведь вчера он потерял жену!

Мне удалось вырвать у него свою руку, но тотчас же она опять оказалась в капкане. Похоже, он отпустил её лишь для того, чтобы удобнее схватить.

— Почему же вы от него убежали? — спросил он. — Уверен, что, если бы не полицейские, вы бы домой не вернулись.