– Я все испортил этим утром, когда не проснулся вовремя и не увидел тебя до того, как ты уехала на это утреннее совещание. Я всегда первым делом спрашиваю тебя о месячных. Этим утром я этого не сделал.

– Фостер, можешь мне поверить, мой менструальный цикл не зависит от твоих вопросов.

– У тебя была задержка.

– Всего два дня.

– А в чем причина задержки?

– Не знаю.

– Раньше такого не было.

– Обычно не было.

– Так почему же теперь?

– Не знаю, Фостер, – ответила она, стараясь не потерять терпение. – Может, стресс.

– Черт возьми! – Он ударил ладонями по подлокотникам инвалидного кресла. – Когда два дня назад у тебя не началось, я позволил себе надеяться. Мне следовало спросить. Если бы я спросил…

– Менструация все равно бы началась.

– Откуда намзнать!

– Я знаю. Температура снизилась, указывая на то, что я не беременна. Несколько дней назад у меня начался предменструальный синдром. Отсюда раздражительность и усталость. Я надеялась, что ошибаюсь, но… – Она тоскливо покачала головой. – Я боялась тебе признаться.

– Это не твоя вина. Иди ко мне.

Его ласковый тон заставил ее отложить бумаги. Когда она потянулась к нему, он усадил ее к себе на колени.

– Я не хочу причинить тебе боль. – Она осторожно села.

– Если бы ты могла. – Они улыбнулись друг другу, но промолчали, как молчали о многом, что имело отношение к аварии и к тому, как эта авария повлияла на их жизнь. Он ласково сжал ее плечо. – Это разочарование, но не поражение. Ты сделала все, что могла.

– Этого оказалось явно недостаточно.

– Просто успех откладывается. Это не равнозначно неудаче.

– Я знаю, как работает твоя голова – голова человека, всегда добивавшегося больше, чем от него ожидали.

Они оба всегда стремились все делать на «отлично» и, сравнивая свое детство, обнаружили, что несмотря на существенную разницу в финансовом положении семей, их воспитывали одинаково. Ее родители, как и его, многого ждали от своего единственного ребенка.

У обоих были властные, но любящие отцы. Требование во что бы то ни стало достичь успеха, которое они предъявляли к детям, скорее подразумевалось, чем выражалось открыто, но это не делало его менее эффективным.

Ее отец был профессиональным летчиком, пилотом бомбардировщика, отслужившим два срока во Вьетнаме. После войны он работал летчиком-испытателем и инструктором. Он был сорвиголовой, любил риск, ездил на мотоцикле без шлема, увлекался водным и лыжным слаломом, прыгал с парашютом и на «тарзанке».

Он умер во сне. Лопнула аневризма сосуда головного мозга.

Лаура обожала отца и тяжело переживала его смерть не только из-за ее чудовищной несправедливости, но еще и потому, что отец никогда не увидит, как она достигает целей, которые он перед ней поставил.

Мать считала своего лихого супруга беспримерным героем. Она боготворила его и так и не оправилась от шока, когда обнаружила его мертвым рядом с собой. Горе превратилось в депрессию. Лаура была бессильна остановить неумолимое течение болезни, которая в конце концов отняла жизнь матери.

Лаура училась только на «отлично»; она была членом студенческого братства «Фи-бета-каппа», и ей поручили сказать напутственную речь в день присуждения университетских степеней. Она добивалась всех целей, которые перед собой ставила. Родители открыто гордились ею. Они называли ее своим высшим достижением. Но их смерть, трагическая и преждевременная, оставила у нее чувство, что она их сильно подвела.

Фостер знал об этом.

– Только без твоих психоаналитических намеков о том, что я не хочу расстраивать своих родителей, – сказала она, ткнув в него пальцем.

– Хорошо.

– Но ты так считаешь, – не отступала она. – И точно так же ты думаешь, что это твоя вина, потому что ты не спросил о моих месячных сегодня утром.

– Кто из нас лучше кого знает? – рассмеялся он.

– Я знаю, что ты не любишь менять однажды заведенный порядок. – Она запустила пальцы ему в волосы. – Разве не по этому принципу вы живете, Фостер Спикмен?

– А теперь у нас есть доказательство, насколько разумен этот принцип.

– Законы природы тоже разумны, – она пожала плечами. – Яйцеклетка не оплодотворилась. Все просто.

– Не так уж просто, – он упрямо покачал головой.

– Фостер…

– Это не обсуждается, Лаура. Наша жизнь подчиняется неписаным законам.

– До определенной степени, возможно, но…

– Никаких «но». Существуют космические принципы, нарушать которые никому не следует. В противном случае последствия могут быть очень серьезными.