Шрифт:
— Я дам Вам еще один шанс, мисс Эверсли, — шипела она. — Это был он?
Прости меня, подумала Грейс.
Она кивнула.
Глава четвертая
Десять минут спустя Грейс сидела в карете Уиндхэмов наедине с герцогиней, пытаясь вспомнить, почему она сказала Томасу, что он не должен запирать свою бабушку. За последние пять минут герцогиня проделала следующие вещи:
Развернула карету.
Вытолкала Грейс из кареты на землю, куда она приземлилась, неловко подвернув правую лодыжку.
Отослала сестер Уиллоуби своей дорогой без малейшего объяснения.
Отправила карету Уиндхэмов обратно.
Снабдила вышеупомянутую карету шестью здоровыми лакеями.
Затолкала Грейс обратно в карету. (Лакей, проделавший это, принес свои извинения, поскольку вынужден был так поступить не по своей воле).
— Мэм? — спросила Грейс нерешительно. Они мчались вперед со скоростью, которую нельзя было считать безопасной, но вдова продолжала стучать своей тростью о стену, крича кучеру, чтобы ехал быстрее. — Мэм? Куда мы едем?
— Вы это отлично знаете.
Грейс выждала минуту, затем сказала:
— Сожалею, мэм, но я не знаю.
Вдова окинула ее сердитым взглядом.
— Мы не знаем, где он, — заметила Грейс.
— Мы найдем его.
— Но, мэм…
— Достаточно! – проскрежетала герцогиня. Ее голос не был громок, но в нем было столько гнева, что Грейс немедленно замолчала. Спустя некоторое время она украдкой взглянула на старую женщину. Вдова сидела прямо как шомпол, слишком прямо для поездки в карете, ее правая рука была согнута и, словно коготь, оттягивала занавеску таким образом, чтобы видеть дорогу.
Деревья.
Это все, что там можно было увидеть. Грейс не могла вообразить, во что герцогиня вглядывается так пристально.
— Если Вы видели его, — сказала вдова, ее низкий голос резал слух Грейс, — значит, он все еще находится где–то здесь.
Грейс ничего не сказала. Впрочем, вдова в любом случае на нее не смотрела.
— А это означает, — продолжал ледяной голос, — что существует очень немного мест, где он может остановиться. Поблизости есть только три почтовые станции. Это — все.
Грейс обхватила голову руками. Это был признак слабости, чего она обычно старалась перед вдовой не показывать, но сейчас не было смыла сдерживать себя. Они собирались похитить его. Она, Грейс Катриона Эверсли, которая ни разу не украла грошовой ленточки на ярмарке, собиралась участвовать в настоящем преступлением.
— Боже мой, — прошептала она.
— Замолчите, — рявкнула вдова, — и попытайтесь быть полезной.
Грейс скрипнула зубами. Какого дьявола, вдова думает, что она может быть полезна? Нет сомнения, все, что будет необходимо, выполнят лакеи, каждый из которых был, согласно инструкциям Белгрейва, пяти футов одиннадцати дюймов высотой. И нет, она не ошибается насчет цели их поездки. Когда она искоса посмотрела на вдову, ответ был кратким:
— Мой внук, возможно, нуждается в убеждении.
Затем вдова проворчала:
— Смотри в окно, — говоря с нею, как будто она внезапно превратилась в идиотку. – Ты лучше всех его знаешь.
Боже мой, она с благодарностью отдала бы пять лет своей жизни только бы оказаться где–нибудь еще, но не в этой карете.
— Мэм, я же сказала — он находился в конце дороги. Я действительно не видела его.
— Вы видели его вчера ночью.
Грейс пытался не смотреть на нее, но не могла.
— Я видела, Вы поцеловали его, — прошипела вдова. — И я предупреждаю Вас, помните, кто Вы, и не пытайтесь повысить Ваше положение.
— Мэм, это он поцеловал меня.
— Он — мой внук, — выплюнула вдова, — и он может оказаться истинным герцогом Уиндхэмом, так что и не мечтайте о нем. Вы — моя компаньонка, и это — все.
Грейс не могла ответить на оскорбление. Вместо этого она в ужасе смотрела на вдову, неспособная осознать, что вдова, действительно, произнесла эти слова.
Истинный герцог Уиндхэм.
Даже само предположение этого было скандальным. Она так легко откажется от Томаса, лишит его неотъемлемого права, его имени? Уиндхэм – это не только имя, которое носил Томас, это то, кем он был.
Но если вдова решит публично защищать разбойника как истинного наследника… Милостивый Боже, Грейс не могла даже вообразить глубину скандала, который это вызовет. Самозванец, скорее всего, будет признан незаконнорожденным, конечно, не может быть никакого другого результата — но ущерб будет нанесен. Всегда были те, кто нашептывал, что, возможно, Томас не был настоящим герцогом, что он не должен быть настолько уверен в своей безопасности, так как, на самом деле, не имеет на титул права.