Шрифт:
Тогда она посмотрела на него, заставляя себя поднять свои глаза к его лицу. Она избегала его пристального взгляда столько, сколько могла, но внезапно почувствовала себя неприятно из–за своей трусости.
Он, должно быть, ощутил, что она наблюдает за ним, потому что вдруг повернулся. Его темные волосы упали вперед на его лоб, и его глаза — яркого оттенка болотного зеленого цвета — потеплели.
— Вы действительно нравитесь мне больше, — прошептал он, и она подумала, надеялась? — что видела вспышку уважения в его пристальном взгляде.
А затем, быстрый как вспышка, момент исчез. Его рот снова сложился в дерзкую полуулыбку, и он перевел сдерживаемое дыхание прежде, чем произнес:
— Это — комплимент.
На конце ее языка вертелось слово “ Спасибо», произнесенное, оно показалось смешным. Тогда он пожал одним плечом, как будто это было все, чем он мог быть обеспокоен, и добавил:
— Конечно, смею предположить, что единственный человек, которого я хотел бы видеть меньше, чем нашу уважаемую графиню…
— Герцогиню, — поправила вдова.
Он сделал паузу, вежливо позволив ей бросить надменный взгляд, затем вновь повернулся к Грейс.
— Как я уже сказал, единственный человек, которого я хотел бы видеть меньше, чем ее, — он кивнул в сторону вдовы, даже не удостоив ее взглядом, — это французский солдат, стало быть, это не такой уж[i] большой комплимент, но я, действительно, хотел, чтобы Вы знали, что это было сказано искренне.
Грейс пыталась сдержать улыбку, но он все время смотрел на нее так, словно они обменивались шутками, только они двое, и она знала, что это вдвойне злило герцогиню. Взгляд, брошенный на нее, подтвердил это, вдова выглядела даже более холодной и расстроенной, чем обычно.
Грейс вновь повернулась к разбойнику, из чувства самосохранения, из–за чего же еще. Вдова проявляла все признаки надвигающейся бурной деятельности, а после прошлой ночи Грейс знала, что герцогиня слишком опьянена идеей ее давно потерянного внука, чтобы сделать его целью этой деятельности.
— Как Ваше имя? — спросила его Грейс, так как это казалось самым очевидным вопросом.
— Мое имя?
Грейс кивнула.
Он повернулся к вдове, словно делая ей выговор.
— Забавно, что [i]Вы еще не спросили меня. — Он покачал головой. — Безобразные манеры. Все лучшие похитители знают имена своих жертв.
— Я не похищаю Вас! — вспыхнула вдова.
Настала неловкая пауза, а затем его голос прошелестел, как шелк.
— Тогда я неправильно понял, зачем меня связали.
Грейс осторожно посмотрела на вдову. Герцогиня никогда не ценила сарказм, если он не исходил из ее собственных уст, и она никогда не позволит, чтобы за ним осталось последнее слово. И действительно, когда она заговорила, ее слова были отрывисты и жестки, в них проявлялась голубая кровь человека, уверенного в собственном превосходстве.
— Я верну Вам Ваше надлежащее место в этом мире.
— Я вижу, — медленно проговорил он.
— Хорошо, — сказала вдова оживленно. – Значит, мы пришли к согласию. Все, что остается, это…
— Мое надлежащее место, — сказал он, прервав ее.
— Конечно.
— В мире.
Грейс поняла, что задержала дыхание. Она не могла смотреть в сторону, не могла отвести от него взгляда, когда он прошептал:
— Тщеславие. Это замечательно.
Его голос был мягким, почти задумчивым, и становился все тише. Вдова резко отвернулась к окну, Грейс попыталась заглянуть ей в лицо, чтобы найти в нем что–то, хоть что–нибудь, что показало бы ее человечность, но она оставалась суровой и твердой, и в ее голосе не было никаких эмоций, когда она сказала:
— Мы почти дома.
Они остановились на том самом месте, где Грейс видела его ранее этим днем.
— Итак, — сказал разбойник, глядя в окно.
— Вы направляетесь к себе домой, — заявила вдова, ее голос, властный и требовательный, поставил точку в этом разговоре.
Он не ответил. Этого и не требовалось. Они все знали, что он думал.
Никогда.
Глава пятая
— Милый домик, — сказал Джек, переступая парадный вход Белгрейва с все еще связанными руками. Он повернулся к старой леди. — Вы занимались оформлением? Чувствуется женская рука.
Мисс Эверсли шла сзади, но он слышал, как ее душит еле сдерживаемый смех.
— О, не сдерживайте себя, мисс Эверсли, — бросил он через плечо. – Для Вас же будет лучше.
— Сюда, — приказала вдова, двигаясь рядом с ним, предлагая следовать за нею через холл.
— Я должен повиноваться, мисс Эверсли?
Она не ответила, она была умной девочкой. Он же был слишком разъярен, чтобы вести себя осмотрительно, и потому сделал еще один дерзкий шаг.
— Ау! Мисс Эверсли! Вы слышите меня?