— Кто Вы?

— Кто Вы? – возразил Джек, сразу же невзлюбив его.

— Я — Уиндхэм, — словно выстрелил тот. — И Вы находитесь в моем доме.

Джек моргнул. Кузен. Его новая семья чудесным образом разрастается с каждой минутой.

— Что ж. Хорошо, в таком случае, я — Джек Одли. Прежде солдат армии Его Величества, теперь — большой дороги.

— Кто эти Одли? — потребовала вдова, возвращаясь назад. — Вы – не Одли. Это написано на Вашем лице. На Вашем носу и подбородке, и в каждой черточке Ваших глаз, которые имеют весьма необычный цвет.

— Необычный цвет? – переспросил Джек, сыграв оскорбление. — Правда? — Он повернулся к мисс Эверсли. – Все леди мне говорили, что они зеленого цвета. Меня обманывали?

— Вы — Кэвендиш! – взревела вдова. — Вы Кэвендиш, и я желаю знать, почему мне не сообщили о Вашем существовании.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — потребовал Уиндхэм.

Джек подумал, что вовсе не обязан отвечать, потому счастливо сохранял спокойствие.

— Грейс? – спросил Уиндхэм, поворачиваясь к мисс Эверсли.

Джек наблюдал за ними с интересом. Они были друзьями, но насколько близкими? Он не мог понять.

Мисс Эверсли с видимым трудом сглотнула.

— Ваша милость, — сказала она, — можно нам поговорить наедине?

— А как же остальные? — вмешался Джек, потому что после того, чему он был подвергнут, он решительно не чувствовал, что кто–либо заслуживает разговоров наедине. И затем, достигнув максимального раздражения, он добавил: — После всего, через что я…

— Он — Ваш кузен, — резко объявила вдова.

— Он — разбойник, — сказала мисс Эверсли.

— Нет, — добавил Джек, поворачиваясь, чтобы показать свои связанные руки, — я здесь не по собственной воле, уверяю Вас.

— Ваша бабушка думает, что узнала его вчера вечером, — сказала мисс Эверсли герцогу.

— Я уверена, что узнала его, — резко возразила вдова. Джек едва не поклонился, когда она махнула рукой в его сторону. — Только посмотрите на него.

Джек повернулся к герцогу.

— На мне была маска. – Он действительно не собирался брать на себя вину за все это.

Джек бодро улыбнулся, с интересом наблюдая за герцогом, когда тот поднес свою руку ко лбу и сжал свои виски с такой силой, что мог бы проломить череп. Затем его рука упала, и он проорал:

— Сесил!

Джек собрался было пошутить о другом потерянном кузене, но в это время, скользя через холл, появился лакей, по–видимому, тот, кого звали Сесил.

— Портрет, — приказал Уиндхэм. — Моего дяди.

— Тот, что мы только что подняли к…

— Да. В гостиную. Сейчас же!

Даже у Джека расширились глаза от бешеной энергии его голоса.

И затем – словно кислота разъедала его внутренности — он увидел, что мисс Эверсли взяла руку герцога.

— Томас, — сказала она мягко, удивляя его тем, что назвала герцога по имени, — пожалуйста, позвольте мне объяснить.

— Вы знали об этом? – требовательно спросил Уиндхэм.

— Да, но…

— Вчера вечером, — сказал он пронизывающе. — Вы знали вчера вечером?

Вчера вечером?

— Да, я знала, но Томас…

Что случилось вчера вечером?

— Достаточно, — прошипел он. — В гостиную. Вы все.

Джек последовал за герцогом, и потом, как только за ними закрылась дверь, показал свои руки.

— Как Вы думаете, не могли бы Вы…? — спросил он. Скорее, чтобы поддержать разговор, чем на что–то надеясь.

— Ради Бога, — прошептал Уиндхэм. Он что–то взял с письменного стола около стены и затем вернулся. Одним сердитым сильным ударом он разрубил веревки золотым ножиком для вскрытия писем.

Джек посмотрел вниз, чтобы удостовериться, что не ранен.

— Отлично проделано, — пробормотал он. Даже ни царапины.

— Томас, — заговорила мисс Эверсли, — я на самом деле думаю, что Вы должны позволить мне поговорить с Вами перед…

— Перед чем? — бросил Уиндхэм, обращаясь к ней с таким гневом, который Джек счел непозволительным. — Перед тем, как мне сообщат о давно потерянном кузене, которого разыскивает Король?

— Король, нет, я так не думаю, — сказал Джек мягко. В конце концов, ему стоило подумать о собственной репутации. — Всего лишь несколько судей. И священник или два. — Он повернулся к вдове. — Грабеж на дороге, вообще–то, считается не самым безопасным из всех возможных занятий.