– Но это не помогло? – спросил Дункан.

– Я вышла замуж, – сказала она. – Я сделала это по разным причинам, не связывая ни одну из них с Криспином. Но он был одной из причин. Я хотела все забыть раз и навсегда. Я хотела перестать любить его, точнее, мне хотелось перестать бояться, что я снова полюблю его. Я не хотела этого. Я хотела, чтобы боль ушла. Я хотела любить тебя. О, Дункан, я уже люблю тебя. Но я хочу…

– Волшебства, – подсказал он.

– Да.

Он взял ее за руку и увлек за собой на другую сторону моста. Переплетя пальцы, они молча шагали по аллее. Маргарет явно не испытывала неловкости, как вчера вечером, и Дункан чувствовал, что они оба позволяют прохладной тишине ночи, лунному свету и ночным теням проливать бальзам в их души.

Он отпустил ее руку и обнял ее за талию. Маргарет последовала его примеру, обвив рукой его талию и склонив голову ему на плечо. Этот жест отозвался в его жилах приятной пульсацией проснувшегося желания.

Его душа пребывает в покое, вдруг понял Дункан.

– Дункан, – сказала Маргарет, не поднимая головы, – я только что поняла, что сейчас я счастливее, чем могу припомнить за последние годы.

– Правда? – спросил он.

– Я нахожусь в очаровательном месте, – сказала она, – которое является моим домом. С мужчиной, который мне нравится, которым Я восхищаюсь и который доставляет мне… наслаждение. С мужчиной, с которым у меня завязываются романтические отношения.

– В конце аллеи есть беседка, – сообщил Дункан.

– Да, – сказала она, – Вижу.

– Приготовься, – предупредил он. – Когда мы придем туда, я собираюсь зацеловать тебя до безумия.

Маргарет рассмеялась и подняла голову, чтобы посмотреть на него. Ее глаза сверкали от веселья.

– Я бы разочаровалась в тебе, если бы ты этого не сделал, – сказала она. – Но предупреждаю, я намерена отплатить тебе тем же.

Дункан тоже рассмеялся, откинув назад голову и чувствуя себя беззаботнее, чем когда-либо за последние пять лет.

Они разжали объятия и взялись за руки, переплетя пальцы.

В летнем домике Дункан собирался зажечь лампу, которую обычно держали там, готовую к употреблению. Но в окна, выходившие на пять сторон, лилось достаточно света, чтобы искусственное освещение не понадобилось.

Обстановку составляли кожаный диван, два мягких кресла и круглый столик посередине. Они расположились вдвоем в одном кресле, Маргарет сидела у него на коленях, обвив руками его шею, а он обнимал ее за талию.

– Это мечта каждой девушки, – сказала она, – оказаться в таком чудесном месте в лунную ночь наедине с красивым джентльменом.

– У девушек такие неприличные мечты? – поддразнил он, потершись носом о ее нос.

– Не неприличные, – поправила Маргарет, – а романтичные. Девушки мечтают, чтобы их сердца трепетали, а по коже бегали мурашки блаженства. Они мечтают о том, чтобы их жизнь была прекрасна, как цветущая роза.

Она вздохнула.

– Неужели? – вкрадчиво произнес Дункан, прикусив ее нижнюю губу.

– Да. – Она прижалась губами к его губам. – В глубине души я все еще юная девушка. Я все еще мечтаю.

– Значит, я красивый джентльмен? – поинтересовался он.

Она снова рассмеялась.

– Наверняка, – сказала она. – Во всяком случае, мое сердце трепещет, а по коже бегают мурашки. Я уже на пути к блаженству.

– Можно, я составлю тебе компанию? – шепнул он у самых ее губ.

– Мм, – произнесла она с протяжным вздохом.

Дункан не был уверен, что не отозвался не менее продолжительным вздохом.

Они долго целовались, отрываясь друг от друга только для того, чтобы перевести дыхание. Но в их поцелуях не было пылкой страсти. Это придет позже, когда они вернутся домой и лягут в постель. Это не имело отношения к сексу. Это была романтика. Это была влюбленность.

Все это было очень странно – и даже соблазнительно.

Романтика более соблазнительна, чем секс?

Он даже не был уверен, что не ощущает аромат цветущей розы.

Почти все следующее утро Маргарет провела с миссис Даулинг. Экономка показала ей фарфор и серебро, они посидели над учетными книгами, а затем спустились вниз, чтобы осмотреть кухню и кладовые. Покончив с делами, Маргарет задержалась на кухне, чтобы выпить чашку чая с печеньем, только что извлеченным из духовки, и обсудить меню с миссис Кетеринг, кухаркой.

Домашние дела и знакомство со слугами доставили Маргарет удовольствие. Она остро ощущала, что это ее дом и ее слуги, чего не было в Уоррен-Холле.

Она чувствовала себя счастливой. И хотя она с удовольствием вспоминала ночь – они дважды занимались любовью, когда легли в постель и перед тем, как Дункан рано поднялся для утренней прогулки верхом, – но именно прошлый вечер она вспоминала с особым теплом в сердце.

В летнем домике они целовались с нарастающим пылом, но без страсти в привычном смысле, в предвкушении соединения, когда они придут домой. Между поцелуями они разговаривали, иногда надолго замолкали, ее голова лежала у него на плече, а его пальцы играли с ее волосами. И они то и дело смеялись.