Шрифт:
— Да мы и не собирали! — махнул рукой Алеха. — Не до них!
— Все тебя искали! — весело добавил Моська. — Думали, пропал!
Они наперебой принялись вспоминать, как искали Андрейку:
— Мы и в овраг лазали! И на какое-то поле вышли!.. Прямо охрипли, кричавши!
— А потом слышим: раздался какой-то звук!..
— Боялись только, что другой кто по ошибке откликается… Но это оказался ты!
— Может, вы думали, что я нарочно не откликался?.. — подозрительно спросил Андрейка.
— Нет!
— Что ты! — ответили разом Алеха с Моской.
— А то по-честному скажите… — продолжал выспрашивать Андрейка. — Нечего притворяться…
Теперь они шли короткой дорогой, через поляны и вырубки, чтобы выйти прямиком к Шапкину. Моська шагал впереди, помахивая почти пустой корзинкой. Алеха помогал Андрейке тащить рубаху с грибами.
— Мне эти грузди не очень нужны, — втолковывал Андрейка Алехе. — Вижу: растут… Не бросать же их — жалко…
Алеха поддакивал, но, как Андрейке показалось, неискренним голосом… Когда вышли к реке, то Андрейке совсем невмоготу стало видеть пустые корзинки у Алехи с Моськой.
— Плоховато сегодня с грибами… — заговорил он. — Одному мне немножечко вот повезло, а вам почему-то не повезло… Знаете что? Давайте уж, так и быть, мои грибы поделим.
— Зачем они нам? — ответил Алеха. — Твои грибы пускай твои и остаются…
— И мне не нужно! — сказал Моська.
И опять было непонятно: не то вообще не нужны ребятам черные грузди, не то на Андрейку обиделись, не хотят у него брать…
— Вы, может, думаете, что они мне так уж чересчур интересны? — не унимался Андрейка. — Не видал я грибов! Эти я так рвал… Дай, думаю, сорву, чего им так торчать?.. Вот захочу, в речку их и покидаю!
— С какой стати? — сказал Алеха. — Набирал, набирал, нес, нес…
— А думаешь, жалко? — бодрился Андрейка. — Во, гляди!
Взяв самый большой груздь, он швырнул его в речку… За ним — другой, третий… Все свои черные грузди покидал, до самого маленького груздочка, но и этот поступок, похоже, не произвел на ребят особенного впечатления: вроде бы так и надо… Мол, твои грибы: хочешь — неси домой, хочешь — в речку закинь…
Когда завиднелись па пригорке крыши и скворечники родного Шапкина, Андрейка опять спросил:
— Так вы обижаетесь, что ль?
— Нет же, сколько раз говорить! — грубо ответил Алеха.
— Вижу, что обижаетесь, — твердил свое Андрейка. — Что я, слепой, что ль? Говорили бы честно… Если бы вы знали, как дело происходило, то вы…
— Отвяжись! — вдруг разозлился Моська. — Чего привязываешься? Долдонит и долдонит одно и то же!
— Сам потерялся, а сам придирается… — жалобно добавил Алеха. — Мы через тебя даже грибов не набрали, и то не придираемся, а он…
— Ага! — обрадовался Андрейка. — Значит, я правильно догадался!..
Дорога раздвоилась — к реке и к Шапкину. Алеха с Моськой пошли купаться, Андрейка молча повернул к дому…
Мать встретила его сообщением:
— Прокисли твои грибы!..
Андрейка пошел в чулан и заглянул в банку: грузди забродили, осклизли и пахли кислятиной…
— Что теперь будешь делать? — поинтересовалась мать.
— Выкину… — буркнул Андрейка.
— Давно бы надо! Люди вот уже белянки несут. Теть Нюша ходила — полтора ведра набрала…
Андрейка оживился:
— Беляночные места я знаю! Могу сколько угодно принести…
Теперь ему было ясно, что делать. Сейчас пойдет на речку и скажет Алехе с Моськой, что черные грузди не годятся — прокисают, а завтра с утра нужно отправляться за белянками. Есть такие места, где они чуть ли не около каждого дерева растут.
Если их там окажется не очень много, то лучшие места нужно Алехе с Моськой отдать, чтобы они, как начинающие грибники, набрали больше, а уж Андрейка — сколько там останется…
На душе стало полегче…
8. САНИТАРНАЯ РУБКА
Норма оказалась пустяковая: по три кубометра на бригаду.
Всего явилось на лесозаготовку человек двенадцать из разных классов, не считая пионервожатой Тани, — всего, значит, четыре бригады.
Андрейкина бригада состояла из Алехи и Моськи. Себя Андрейка назначил бригадиром, как хозяин пилы. Не пила — магнит: сама режет! Моська принес топорик, острый, как бритва.
Витька-лесник в форменной фуражке и с планшетом, приспущенным для форса ниже колена, всячески выхваляясь перед Таней, произносил речь: