Анне Вырод было мало договора пожизненного содержания. Ежемесячное денежное довольствие жадную старуху интересовало постольку поскольку. Возможно, она просто хотела убедиться, что для человека, которому она оставит все, деньги превыше родственных отношений. Это была проверка.

И Пичугин не выдержал. Соблазн был слишком велик. «Я ее переживу», – думал он, объясняя адвокату, как составить документ. Тот смотрел на Александра Сергеевича, как на сумасшедшего.

– Вы хорошо подумали?

– Что тут думать? – сердито сказал Пичугин. – Ей семьдесят два года! А мне сорок два!

– А если с вами что-то случится?

– Да что со мной может случиться?!

– Я бы посоветовал вам пройти полное обследование в хорошей клинике. Как у вас со здоровьем?

– Понятия не имею. Я никогда не ходил по врачам, – растерянно сказал Александр Сергеевич.

– Это плохо, – сердито сказал адвокат. – Прежде чем составлять такие документы, необходимо узнать всю правду о своем здоровье. Иначе получится, что вы лишите наследства единственного сына в пользу какой-то старухи. Даже не родственницы, заметьте! Это чужой вам человек, а вы в его пользу завещание составляете!

На следующий день Александр Сергеевич в первый раз побежал в «Медрай». Там его немного успокоили.

– В общем и целом вы совершенно здоровы, – сказал врач-терапевт, изучив результаты анализов. – Есть некоторые отклонения от нормы, но в вашем возрасте и при вашей комплекции это вполне можно считать нормой.

– Сколько я проживу? – спросил Пичугин.

– Этого никто не знает.

– Но есть же результаты анализов!

– А вдруг вам завтра кирпич на голову упадет? – пошутил врач. – И заходите к нам почаще. Надо держать ситуацию под контролем.

И Александр Сергеевич купил самую дорогую карту: золотую. В «Медрай» он теперь заходил регулярно и послушно сдавал все анализы, какие велели.

С тех пор, как Пичугин запустил процесс оформления опекунства над Анной Вырод, он потерял покой. Чаще всего он думал: как бы не сорвалось! Желание завладеть бабкиным богатством было настолько сильным, что Пичугин просыпался по ночам и томился от сладкого ожидания: сколько же там? По сути, они обменялись встречными завещаниями. Старуха делала своего опекуна единственным наследником, Пичугин, в свою очередь, оставлял Анне Вырод московскую квартиру, если (тьфу-тьфу-тьфу) умрет раньше.

Он вдруг стал замечать, что Наиля изменилась. Или ему это только казалось? Однажды она подала ему какой-то горький чай.

– Что это? – сморщившись, спросил Пичугин.

– Чай!

– Гадость какая!

– Пей, это полезно, – Наиля вспорхнула к нему на колени и сама поднесла чашку ко рту. – На травах.

На следующий день у него болел желудок. «А если старуха решила меня извести? – подумал вдруг Пичугин. – Не сама, нет. Наиля дурочка. Старуха вертит ею, как хочет. Денег в долг дает, а потом на счетчик ставит. Получается, что я-то девчонку кинул! Долю пообещал, если дельце выгорит, а сам молчу».

– Ты на меня, наверное, обиделась? – спросил он у девушки во время следующего визита.

– За что? – удивилась та.

– Я ведь тебе денег обещал, если сведешь с соседкой. А получается, что мы без тебя обошлись.

Наиля кинула на него странный взгляд.

– Я с тобой обязательно рассчитаюсь, – пообещал Пичугин. – Вот оформлю бумаги...

– Пей, – Наиля протянула ему бокал с белым вином. – Утром поедешь. Давай, – она потянулась своим бокалом чокаться. – Я не обижаюсь.

И опять напиток показался горьким. Пичугина быстро сморило, и сон был каким-то странным. Он спал и в то же время не спал. Голова была тяжелой, глаза слипались, но сна как такового не было.

– Обязательно рассчитаешься, дорогой, – услышал Александр Сергеевич приторный голос Наили. – Все вы козлы. И всех вас надо...

Дальше он не слышал. Потом Пичугину показалось, что хлопнула входная дверь. К соседке, похоже, побежала отчитываться. Утром он проснулся в холодном поту.

«Они хотят меня извести! – думал Пичугин по дороге домой. – Хитрая бабка с самого начала меня раскусила. И перекупила Наилю. И зачем я, дурак, все это затеял?!»

Бумаги были готовы, а он все тянул. «Подпиши их – и ты труп!» – шептал Пичугину внутренний голос. Он перестал ночевать у Наили и старался пить только из бутылки или пакета, которые сам же открыл. Не ходить к ней совсем Пичугин не мог. Похоже, кроме зелья, которое медленно его убивало, Пичугина опаивали еще и любовным. Наиля казалась ему теперь какой-то особенно горячей и сладкой, сжимая ее в объятьях, Пичугин чувствовал, как у него кружится голова. От девушки исходил пряный, дурманящий запах, Наиля словно затягивала его в себя, потом долго мучила, выпивая все соки, и, наконец отпускала. И он лежал, совершенно обессиленный, мокрый от пота, с тяжелой головой, и долго не мог сказать ни слова.

Закончилось все внезапно.

Пичугин пришел к Анне Вырод, чтобы поставить точку в деле об опекунстве, и вдруг услышал:

– Бумаги готовы?

– Да. Все готово.

– Я их не подпишу.

– Не понял? – оторопел Пичугин.

– Играй, милок, отходную.

– Как же так? Я столько времени на вас потратил...

– А я замуж выхожу!

– Куда?!!!

– Али ты глухой? Замуж!

Пичугин посмотрел на сморщенного урода в клетчатом шарфе, на огромную бородавку и чуть не рассмеялся. Невеста! Но Анна Вырод была серьезна.