Алиса.

Так потянулись мои дни в сторожке лесника. Сам дедушка Эрлен оказался шустрым седовласым старичком. Этакий старичок - лесовичок, как с картинки. Он подивился моему странному имени, посетовав, что экстравагантной молодежи развелось, не меряно, но Золушку всё-таки сократил до Оли. Три дня я не вставала, а метель, начавшаяся ещё до моего пробуждение не прекращалась. Мы с Эрлен с грустью рассматривали творящийся за окном кавардак. Ефим Егорович, так звали деда, не разрешал нам выходить из дому. Отсутствие воспоминаний меня пугало, а попытки что-нибудь вспомнить, приносили нестерпимую головную боль. Эрлен, словно какая-нибудь знахарка, пичкала меня различными настойками на травах, совала мне в руки дешевые любовные романчики в непрезентабельных потертых обложках и рассказывала о своей жизни.

Эрлен родилась в Москве в семье архитектора и заведующей кафедрой философии в одном из московских вузов. Родители давно хотели ребенка, но забеременеть Марысе Ефимовне (а я то думала, что у одной Эрлен такое имечко!) всё как-то не получалось, поэтому вконец отчаявшаяся женщина в один прекрасный день решила напиться, да и сброситься с крыши. Ну а что, раз ребенка нет, значит неспособная ни на что я! Однако муж её стащил с козырька и в ту же ночь, по крайней мере, так рассказывал дедушка Лене, была зачата Эрлен. Три года пролетели как птицы. В ту дождливую ночь родители возвращались с работы и на светофоре их протаранил какой-то пьяный политик. Погибли все. И родители, и виновник аварии. Через неделю за бедной испуганной Эрлен приехал дедушка и забрал её с квартиры няни, которая находилась с ней в отсутствие родителей. Квартиру сдали в наём, а девочка получила солидную пенсию. Вот такая вот незамысловатая трагичная история.

Я же рассказывала девушке о своих маленьких успехах:

– Я помню, как плутала, как кто-то гнался за мной. Свистели выстрелы. Пули фонтанчиками взрывали снег у моих ног. Было страшно, - пересиливая себя проговорила я.

– Ух, ты, - в который перебила меня девушка.
– Я думала так только в романах бывает. Ну там у Донцовой, Шиловой... А тут жизнь. Может твой отец игрок и задолжал каким-то бандитам, и они решили взяться за тебя, а ты убежала?

Бандиты... Слово отдалось в голове тупой болью. Но ведь преследовали меня именно они - я в этом уверена на все сто. Так почему же надо вспомнить что-то ещё? Какая-то мысль колотится в голове, а я вижу только её хвостик. Должно быть что-то ещё. Что-то такое, что я могла вспомнить, безошибочно узнать.

– Нет, не так. Я почему-то это знаю. А ещё в моей жизни есть Он. Брюнет. Накачанный, но не слишком. Умный. Ласковый. Я помню прикосновения его рук к своей коже, помню губы, а вот лицо... Только улыбку - словно яркое солнышко.

– Ух, ты, а сейчас ты прям какого-то горца описывала. Может это твои фантазии после Монинг и парень саамы обыкновенный, щупленький такой, неказистый.

– Я вспомнила ещё кое-что Лен, - несколькими минутами позже сказала я.
– У меня есть подруга Лена и я...я обручена.

– Обручена?
– глаза Эрлен расширились.

– Вот это знак нашей помолвки, - я вытащила из-под свитера, в котором сидела на кровати Розовую мечту, - а ещё кольцо. Только я его, кажется, в лесу где-то потеряла, когда убегала.

– Да уж, - вздохнула девушка, - ну и задачку ты мне задала Золушка. Покруче чем в романах будет.

Ещё через два дня, когда я могла уже нормально ходить по дому, не опираясь на руку Эрлен, мы решили идти в город. Для этого мне выделили пару лыж и показали, как на них можно ходить. До города было около восьми километров. Эрлен приготовила для нас небольшой запас еды, два сменных свитера и взяла две тысячи на дорогу. В город ей нужно было по двум причинам - проведать квартиру дедушки и покормить кота, жившего там, а заодно показать мне все, что может пробудить мою довольно храпящую память. До города мы дошли в половине десятого, хотя выходили в пять утра. Ноги у меня уже просто не гнулись, видимо я была непривычна к таким нагрузкам или просто давала знать о себе слабость. В общем, я провела у лесника неделю, при этом кое-как выздоровев от жуткого гриппа и два первых дня прометавшись в горячке.

Зачехлив лыжи и кое-как придя в себя от довольно быстрого (для меня, Лена придерживалась мнения, что плетемся мы как черепахи) путешествия. На автобусе мы доехали до маленького покосившегося двухэтажного и двухподъездного дома. Старушки ехидными взглядами проводили нас, держащихся за руки, но ничего особого не сказали. Эрлен всех поприветствовала и мы зашли в подъезд. Тут пахло деревом. Наверное, так бывает лишь в таких домах, ну и в избах, конечно же. Ступеньки тихонько поскрипывали под нашим весом, пока мы забирались на второй этаж. Квартира нас встретила раздражающим мявом откуда-то из трех комнат.

– Проходи, - Эрлен быстро снимала с себя валенки и шубку, вешая одежду на крючок, - ты только Васьки не бойся. Он вообще-то добрый. Просто незнакомых людей не любит.

В то время, пока мы ехали, я думала что Васька, как назвала его Лена, это обычный дворовый кот серо-черной раскраски в полосочку. Однако, как только я прошла в большую комнату, на меня вышло нечто окраса "вискас". Это был неимоверно толстый шотландский вислоухий котяра, который пер на меня, одновременно с этим хлестая себя хвостом по бокам. Я, не скрывая страха перед таким терминатором, позорно начала отступать к стене.