Шрифт:
– Никуда не уходи, я сейчас приеду.
Он сидел за компьютером, с кем-то перестукивался; Аня подошла и положила перед ним журнал.
– А-а… – безучастно протянул он. – Уже в продаже? А я хотел сделать тебе сюрприз.
– Сережа, зачем тебе это? Послушай, ты должен как следует уяснить для себя: добрых дядюшек не бывает. Огнивцев подбирается ко мне; со мной у него ничего не выйдет, тогда он выгонит тебя или, преследуя уже иную выгоду, будет эксплуатировать на полную катушку.
– Не успеет, срублю чуток деньжат и свалю. Не волнуйся.
– Зачем тебе деньги? Скажи, что нужно, – я куплю.
– Не-е, хочу иметь свои… Не мешай, видишь, я переписываюсь, ты сбиваешь меня с мысли, – нетерпеливо отмахнулся он.
«Не стоит паниковать, разберемся, – успокаивала себя Аня. – Слава богу, есть папа, Матвей, они имеют на него влияние. Посмотрим, как они отнесутся к такой работе».
– Ань, – окликнул Сережа. – Ты нашим не рассказывай насчет журнала. Они не одобрят, я знаю. В любом случае это временно, незачем зря их нервировать.
– А если тебя затянет? Нет, не проси, твои родные должны знать о тебе все. Сережа, пока тебе не исполнилось восемнадцать, за тебя отвечают взрослые, так что изволь от них ничего не утаивать.
Он оторвался от клавиатуры и недобро сощурился на Аню:
– Я думал, ты мне друг, а ты даже пустяковой просьбы не хочешь выполнить.
– Да как ты не понимаешь, – сорвалась Аня, – мало того что ты ставишь меня в зависимость от мужчины, который мне неприятен, ты еще лезешь в такую сферу, о которой понятия не имеешь!
– Не имею, так разберусь! – В голосе Сергея зазвучали яростные нотки. – Кончай парить мне мозги! Хватит обращаться со мной как с желторотым птенцом и читать проповеди! Я сам знаю, что мне делать! – Он вскочил со стула. – Оставь меня в покое, надоело! – Выбежал в коридор и, сорвав с вешалки куртку, вынесся из квартиры.
Аня впервые за много дней по-настоящему разрыдалась. Проплакала в голос с полчаса, потом зареванная, с распухшими глазами поплелась в ванную комнату, долго охлаждала лицо и отекшие веки ледяной водой. Посмотрела на себя в зеркало. Да, приходится признать, что мама была права: сильные чувства к кому бы то ни было – хоть к любовнику, хоть к брату – доставляют одни страдания. Вот подрастет Темка, и начнутся новые мучения. Сейчас мать для него главный человек в жизни, он с избытком платит любовью за любовь; так нежно, трогательно привязан к матери и служит для нее лишь источником счастья, но что будет, когда повзрослеет, известно одному Господу Богу. Многодетные матери, должно быть, долго бывают счастливы: один вырос, а другой еще кроха, еще льнет, цепляется за юбку, ластится и просится на руки, и женщина знает, что она истинно любима самой чистой, самой щедрой любовью.
«Хватит! – сказала она себе минуту спустя. – Отлично сознавала, на что шла. Вообразила, что он бросится в сестринские объятия. Мальчик тебя знать не знал, вполне естественно, что никаких чувств не испытывает, скажи спасибо, хоть Темку любит».
Все еще вздрагивая от обиды, взяла пару хозяйственных сумок и пошла на рынок.
Вечером Сережа вернулся, прошел мимо Ани с непримиримым лицом и снова уселся за компьютер. Она обняла его за плечи, неловко поцеловала куда-то в уголок глаза:
– Не сердись, Сереженька, раз ты не хочешь, я ничего не скажу папе и Матвею.
Он негодующе посапывал, но не шелохнулся, не сделал попытки освободиться из ее объятий. Его кожа под Аниной щекой была горячей и почти такой же нежной, как у Темки.
Через полчаса, за ужином, он был весел, приветлив, вел себя так, словно размолвки и не случалось, после ужина помог Ане убрать со стола и возился с Темкой, играл с ним и даже вызвался почитать сказку на ночь.
Глава 10
– Я невыносимо по тебе скучал, – сказал Матвей. – Просто до судорог.
– Как? В полете?! – испугалась она.
Он засмеялся:
– Это корчи душевные, они рождаются на земле. С небесной высоты все земное кажется далеким и маленьким, даже тоска по тебе притупляется.
– И все же человек не птица, он живет на земле. Тебе придется когда-нибудь спуститься, Матвей, и на земле есть вещи, ради которых стоит жить.
– Знаю, я не отшельник, как могло бы показаться. Беда в том, что есть вещи, без которых жить нельзя. Ты понимаешь, о чем я?
– Да… – Аня провела пальцем по его губам. – А знаешь, ты совсем не ласковый.
– Не ласковый? Вот уж не думал. А какой?
– Ленивый. Ты бурно отдаешься страсти, но потом не хочешь даже пальцем шевельнуть, просто бездумно блаженствуешь.
– Ты меня с кем-то сравниваешь?
– Нет, тебя нельзя ни с кем сравнивать.
– И тебя. Ты – лучшее, что может случиться в жизни мужчины.
– Кроме самолетов, разумеется… Вот-вот, повздыхай, пленник небес. Помнишь всем известную песенку: «Первым делом самолеты, ну а девушки потом»? Раньше я воспринимала эти слова с юмором, как мужскую браваду.