Но долго горевать ей не пришлось. Не успела она охнуть, как Лавр подхватил ее на руки, чтобы перенести через речку.

– Вы там недолго, – крикнул им вслед директор, – а то мне еще в район ехать!

Один раз Лавр поскользнулся и, удерживая равновесие, крепко прижал ее к себе, но Тоня должна была с сожалением признать, что даже следа того самого одеколона на его коже нет.

Почему с сожалением? Потому что поняла, что ей бы хотелось знать, что тогда ночью это был он...

Нет, не то чтобы ей нравились насильники, но вообще-то впервые в жизни она чувствовала себя спокойно в мужских крепких руках. То есть Тонин муж Михаил тоже не был задохликом, но она могла представить его себе в виде мурлыкающего тигра, о котором никак нельзя сказать наверняка, что он приручен и не нанесет человеку никакого вреда...

Надо же, однако, как вывихнуты у нее мозги! Она хотела бы знать, что этот мужчина, который сейчас нес Тоню на руках, совсем недавно ее изнасиловал!

Между тем Лавр поставил ее на землю, и она увидела, как за узким перешейком со скалы высотой метров пять низвергается вода, с ревом, брызгами во все стороны, и как этот ревущий поток шутя ворочает многопудовые камни и тащит их за собой словно играючи. Впрочем, эта игра потоку как бы надоедает, он бросает очередную каменную глыбу, тащит за собой следующую, и так на всем пути...

– Отчего-то наблюдая за водой, льющейся из крана, я никогда не думал о том, что она может быть такой сильной. Вроде и река неширокая, а камни ворочает – будь здоров, – сказал поверх ее плеча Лавр.

Завороженная зрелищем Тоня не помнила, сколько так стояла, пока ее не коснулась рука Лавра.

– Ну что, побрели обратно?

Она скосила взгляд на его ноги, кстати, тоже обутые в кроссовки, и спохватилась:

– Конечно же, надо идти! Тем более что у тебя промокли ноги... Знаешь, – вспомнила она, – а у меня в сумочке есть коньяк.

– В самом деле? – не поверил он.

– В такой плоской фляжке, подруга мне ее подарила. Дала и говорит: сувенир из Америки. А фляжка серебряная... Она, кстати, все время мне пытается что-то дарить.

Лавр опять подхватил ее на руки и хохотнул:

– Ну, за такой приз я согласен нести тебя на руках даже не поперек, а вдоль!

Что это он вдруг словно назад попятился? Нарочно хочет обесценить ту мимолетную искру, которая промелькнула между ними?

– Скажи, Лавр, а как ты здесь оказался, я имею в виду в Раздольном?

– Наверное, как и ты.

– Ты тоже от кого-то убежал?

Лавр удивленно взглянул на нее и буркнул:

– Не очень удобное время для серьезного разговора. Помолчи, а?

– Молчу-молчу, – пробормотала она, прижимаясь щекой к его груди.

Он опять поскользнулся.

– Ты хочешь нас утопить, – шепнул он ей в самое ухо.

– Да здесь воробью по колено! – фыркнула она.

– То есть ты пытаешься умалить мои заслуги и, как следствие, уменьшить дозу согревающего?

Опять про коньяк! Как ребенок – протянет руку к интересующему предмету и тотчас отдернет, потому что взрослые говорят ему: нельзя!

Странно, от того, что он так, может, и не слишком изящно шутил, у Тони внутри стал размерзаться некий комочек, который до сего времени не давал ей свободно вздохнуть. Все-таки она никогда не могла наплевать на отношения между мужчиной и женщиной. Мол, подумаешь, ночь вместе провели. Не считайте секс поводом для знакомства!

Рассказы подруг о мужчинах-разовиках, то есть тех, с кем у них был мимолетный секс, ее не вдохновляли. Никому не приятно, что его используют, и не обращать внимания на интим она все равно не могла. Вон даже Наде так и не рассказала о мужчине одной ночи.

– Посмотрели? – встретил их дежурным вопросом Леонид Петрович.

– Красиво, – сказала Тоня.

– То-то же, а ты уезжать собралась...

– Когда? – изумилась Тоня.

– Не собиралась? Ну значит, мне наврали. И правильно, в поселке будущего должны жить не только земледельцы и виноделы, но и свой заслуженный художник.

Тоня, не выдержав, прыснула:

– Это кто ж мне такое звание даст?

– Мы дадим представление в край, – не моргнув глазом заявил директор. – Вот торжественно откроем наш музей под открытым небом, начнут к нам разные знаменитости ездить. И станут спрашивать: кто же такую красоту придумал? А мы им: наша художница, Титова Антонина Сергеевна!

Но Тоня слушала его вполуха. Так, как, наверное, слушали многие посельчане, когда директор в очередной раз рисовал им картину светлого будущего. Они даже не замечали, что шажок за шажком, метр за метром их директор подвигался к своей цели. И вот уже стали жить лучше. И завели свой кинотеатр, маленький, на сто двадцать посадочных мест, но ведь он есть. И картины в нем показывают самые современные. Не какие-нибудь сто вторые копии, а самые первые, без обрыва и хрипов.

И уже кто-то роет котлован под будущее кафе...