Шрифт:
Наташа задумалась, лихорадочно соображая, кому бы позвонить.
Достала из сумки старую записную книжку и стала ее листать. Почти сразу же наткнулась на домашний телефон Любавина, директора парфюмерной фабрики и бывшего Наташиного начальника. Неудобно вроде.
Но тут же она себя одернула: неудобно? А вмешиваться в их с Валентином дела было удобно? Как он охотно выпер Наташу из города. Хороший начальник разве не попробовал бы прежде разобраться… И раз он спохватился, передал для нее через Нелю, что был не прав, значит, еще не все потеряно. Пусть теперь смывает кровью свои ошибки! В смысле подыщет им на пару дней какое-нибудь жилье.
— Наташка, что с тобой? — окликнула ее Стася.
— А я что, я ничего…
— Ну да, брови нахмурила, глаза молнии мечут. На кого это ты так злишься?
— Хотела позвонить одному человеку, всемогущему, да потом вспомнила, как он меня из города выпроводил… Не совсем выпроводил, но, мягко говоря, не стал задерживать… Я думала, после того как он у нас с Валентином в гостях побывал, когда нам счастья пожелал, он на нашей стороне…
— Да кто он-то? — затеребила ее Стася.
— Директор фабрики, на которой я… на которой мы с Валентином работали.
— Значит, директор? И к нему обратилась жена его главного механика: мол, помогите, спасите семью, правильно? Как, по-твоему, он должен был на это реагировать? Он же не настаивал на том, что тебе нужно уехать, а лишь осторожно посоветовал…
— Короче, ты хочешь сказать, чтобы я ему позвонила?
— Конечно, звони! Не здесь же нам ночевать.
Наташа быстро набрала телефон Любавиных. Ей ответил знакомый женский голос.
— Люда, — отчего-то волнуясь, заговорила Наташа, — здравствуйте, это Рудина вас беспокоит. Скажите, Анатолий Васильевич дома?
— Рудина? — восторженно закричали на другом конце провода. — Рудина Наташа?
— Наташа.
— Вы из дома звоните?
— Я только что приехала в город, звоню вам из гостиницы. Здесь нет мест, и я думала, может, Анатолий Васильевич поможет.
— Какая, к черту, гостиница? — закричала Любавина. — Вы остановитесь у нас. Дети разъехались, мы одни в этой огромной квартире…
— Но я не одна, я с подругой.
— Какая ерунда! Ждите, я сейчас за вами подъеду!
— За нами приедут, — несколько растерянно улыбнулась Наташа; она не ожидала от Людмилы такой бурной реакции.
Чего вдруг та ей обрадовалась? Можно подумать, они хорошо знакомы… Останавливаться, по сути дела, у чужих людей.
Но колесо уже завертелось. Не могла же Наташа, подхватив сумки, бежать из гостиницы, опасаясь встречи с Любавиной. Да и нужно ли было ее опасаться?
— Что ты мечешься? — ухватила ее за рукав Стася.
Наташа, оказывается, ходила перед ней, сидящей в кресле, взад-вперед.
— Странно, она нам так обрадовалась.
— Значит, не все тут к тебе плохо относятся, — заметила подруга.
Людмила Любавина стремительно вошла в холл и обратила к Наташе сияющее лицо.
— Наташенька, молодец, что приехала! Я, честно говоря, и свою вину во всем этом чувствовала. Почему не вмешалась, когда все еще можно было исправить… Ну, знаешь, все мы задним умом крепки.
— Это моя подруга Стася, — сказала Наташа, стараясь не смотреть в глаза Любавиной.
Пока та знакомилась с ее подругой, Наташа занималась самобичеванием.
Ей было стыдно от того, что она обо всех думала плохо. И о Людмиле в том числе. Вспоминала ее историю с мстительным раздражением: сама, значит, смогла увести мужа у другой женщины, а Рудиной нельзя? Рожей не вышла?
Любавина, не спрашивая, подхватила дорожную сумку Наташи, вторую взяла Стася, и они пошли прочь из гостиницы.
И только уложив в багажник вещи и сев за руль, Людмила спросила без предисловий:
— Ребенок от Валентина?
Наташа только молча кивнула головой.
Глава восемнадцатая
— Анатолий сегодня поздно придет, — говорила Людмила, выворачивая руль. — Мы успеем наговориться. Какая ты молодец, что приехала!
— Если еще не поздно, — прошептала Стася, но Любавина ее услышала.
— Знай вы Пальчевского хоть немного, вы бы так не сказали. Конечно, склонность к саморазрушению в нем присутствует, как и во многих мужиках, но он еще плывет.
— Куда? — наверное, глупо спросила Наташа.
— Куда-то, — неопределенно ответила Людмила. — Кроме него, никто не знает. Могу лишь для сравнения сказать, что те, кого тоже, как и Валентина, бросили в эту бурную реку, давно пошли на дно.
— Образные у вас сравнения, — нейтрально сказала Наташа.