Наступило неловкое молчание. Жена недоуменно поглядывала то на Марину, то на меня.

Я обдумывал, что ответить. Во мне все кипело от возмущения. Стараюсь взять себя в руки.

– Органы правосудия могут гордиться, их ряды скоро пополнятся новым Плевако, а вот подобрать колер для покраски квартиры я бы тебе не доверил, уж очень мрачные цвета у тебя в ходу. Конечно, у твоего дяди далеко не безупречная биография, но это еще ничего не значит. В белила тоже попадает сор, но от этого они не перестают оставаться белыми. Оставь все эти сомнения. Почитай внимательней, с какой тоской он пишет о России! Нужно быть добрее к людям.

– Ну да, зачем лишний раз утруждать себя сомнениями, - иронически усмехнулась Марина.
– Куда проще получать заграничные тряпки и носиться с ними по комиссионным магазинам и толкучкам. Разве ты не видишь, он просто ослепляет и разлагает вас своими подачками.

– За-мол-чи, или я тебя сейчас...
– Я выскочил из-за стола.

Жена, видя, что дело принимает серьезный оборот, встала между нами. Марина стояла как вкопанная.

– Да вы очумели, наверное? Господи, когда все это кончится? С ума можно сойти, - с горечью сказала жена и разревелась.

– Твое воспитание, полюбуйся. Она скоро сядет нам на голову!
– кричал я.

– А ты где был, когда я ее воспитывала?
– теперь уже не удержалась жена.
– Поменьше бы бегал по рыбалкам да шлялся по друзьям, - всхлипывая, заключила она.

После этой истории я целый месяц не разговаривал с Мариной. Никто из нас не хотел первым пойти на примирение. Хотя время и было вроде бы нашим союзником, тем не менее, зная характер дочери, мне первому пришлось ей уступить и в спокойной обстановке объясниться. Объяснение было тягостным. Мы помирились. Однако прежней искренности в отношениях с дочерью больше не наступило. С того случая мы договорились с женой сохранять в строгой тайне от Марины получаемые письма и посылки от брата. Худой мир лучше доброй ссоры.

В очередной посылке находилась только мужская одежда. Мне особенно пришелся по душе разноцветный шерстяной свитер. Я тут же его надел, благо было прохладно, и вышел на кухню. Сосед варил кофе. Поглощенный своим занятием, он не обратил на меня никакого внимания.

– Матвей Егорович, я тогда погорячился... Не сердитесь...
– извинился я.

– Самокритику приветствую и больше не сержусь...
– ответил журналист, не отрываясь от кофеварки.

– Матвей Егорович, одолжите, пожалуйста, спички.

Я все-таки решил заставить его оторваться от кофе и обратить на себя внимание.

– А вон спички, - спокойно сказал Елисеев и кивнул в сторону коробка, лежащего на газовой плите.

– Фу, черт, не заметил...

Мне ничего не оставалось делать, как взять коробок и зажечь горелку.

– Противная сегодня погода.
– Я не унимался. Да пусть же в конце концов взглянет на меня!

– Да...
– равнодушно согласился он и поднял голову.
– О! Алексей Иванович, с обновкой вас... Отличная штука!

Я не стал громко расхваливать свитер. Небрежно произнес:

– Конечно, разве сравнишь с отечественным барахлом? Вот только Марина не понимает этого.

– Я давно наблюдаю за Мариной. Нередко приходилось с ней вести кухонные разговоры. Скажу вам, она мне нравится. Марина у вас - правильный человек, и я на ее стороне...
– как-то очень серьезно сказал Елисеев.

Я сделал вид, что не заметил перемены в его тоне.

– Скажите, Матвей Егорович, дорогие там транзисторы?

– Цены разные, в зависимости от класса.

– Сколько, например, стоит трехдиапазонный?

– Сорок пять - пятьдесят долларов.

– Это дорого?

– Прилично... Извините, Люсенька зовет.
– Елисеев побежал к себе в комнату.

Разговора по душам не получилось. Но я все равно был доволен. И, вернувшись в комнату, сказал жене:

– Зря нападал на соседа... Порядочный человек.

Мне хотелось, чтобы в разговор вступила Марина. Но она сидела, уткнувшись в учебник.

– И культурные люди...
– продолжал я.
– В театр часто ходят... А мы...

Я знал, что говорил. Марина подняла голову и посмотрела на меня вопросительно - не шучу ли.

– Они предлагали билеты, - сказала дочь.
– И не раз...

После этого разговора прошло всего три дня. В обеденный перерыв Марина позвонила мне на работу и решительным тоном попросила не задерживаться.

– Есть важное мероприятие, - закончила она.

Гонимый нетерпением, я раньше срока пришел домой. Меня встретили празднично одетые жена и Марина.

«Что-то случилось», - подумал я.