– Ты как в воду глядела...
– улыбнулся я.
– У Зори все налаживается.

Мы долго ждали такси. На остановке я тоже ничего путного не мог сказать. Сославшись на усталость и головную боль, отвечал односложно. И дома я продолжал молчать. У меня не было никакого настроения самому показывать привезенные подарки. Этим деловито, без лишней суеты занялась жена. А я молча сидел и смотрел на нее. Марина была по-прежнему ко всему равнодушна.

Все это время, как только я сошел с поезда, у меня не выходил из головы тюбик «Поморина», в котором были спрятаны средства тайнописи. Я мучительно соображал, где безопаснее его спрятать, а пока он лежал в боковом кармане моего пиджака.

– Сними пиджак или ты куда-то собираешься идти?
– спросила жена.

Я снял пиджак и повесил его на спинку, стула. Для безопасности на пиджак набросил рубашку, галстук. Думал, так лучше.

Жена - надо же - заметила:

– Зачем же ты все кладешь на пиджак? Помнешь. Давай его в шкаф повесим...

Я взял пиджак из рук жены, сам повесил его в шкаф.

– Не доверяет, - усмехнулась жена и посмотрела на Марину.

«Фу-ты, черт. Привлек внимание», - подумал я с досадой. Ночью спал плохо. На душе было тревожно. Проклятый тюбик не давал покоя.

Утром, убедившись, что тюбик на месте, я зашел на кухню. Там оказался Елисеев. Он, как всегда, варил себе кофе.

– С приездом, Алексей Иванович, - поприветствовал он.

– Спасибо.

– Как гостилось на сей раз?

– Да ничего.

– Что так тоскливо? Случилось что?

– Да так... Вспомнился наш с вами разговор...

– Что, насмотрелись на этот раз?

– Пришлось-таки увидеть...
– согласился я,

– Что, - засмеялся Елисеев, - вырвались из объятий родственников? На часик?

Я с удивлением посмотрел на него. У меня, наверное, вытянулось лицо. А Елисеев продолжал смеяться.

– Угадал?

– Да...
– протянул я.

– Нехитрое дело...
– объяснил он.
– Обычно, когда человек попадает за границу, его начинают таскать или родственники, или туристские фирмы. Ну, разумеется, показывают только блеск. День, другой... Человек ахает, охает... Потом...
– Елисеев сосредоточенно помешивал кофе. Убедившись, что все в порядке, он продолжал: - И вот выйдет прогуляться... За ручку его уже никто не ведет, сам шевствует. Настроение благодушное. И вдруг... начинаются открытия.

– Точно...
– пробормотал я.

Потом, не выдержав, засмеялся вместе с Елисеевым. На какой-то миг я забыл даже о всех тревогах.

В это время открылась дверь комнаты, и на кухню вышла жена Елисеева.

– Ничего не понимаю. Здравствуйте, Алексей Иванович. Что за хохот с раннего утра?

– Разговор тут один...
– туманно объяснил Елисеев.

– Ага... Мужской...
– понимающе сказала Люся.

– Самый обыкновенный... Житейский. Вот Алексей Иванович вернулся...

– Вижу... И все-таки что веселого рассказывал Алексей Ивансвич?
– допытывалась Люся.

– Веселого мало, - сказал Елисеев.
– Да и не успел рассказать. Ему довелось побродить часик без провожатых,

– Там?
– куда-то неопределенно кивнула Люся.

– Именно там.

– Часик - тоже достаточно, - серьезно согласилась Люся.
– Мы, Алексей Иванович, в одной стране три года жили. У нас были знакомые, соседи. Многое мы тогда повидали.

Люся, направляясь к двери, махнула нам рукой:

– Ну, я побежала...

В это время раздался телефонный звонок. Лена выглянула на кухню:

– Папа, это тебя.

Я посмотрел на Лену и... обмер. В руках она держала зубную пасту «Поморин». Не помня себя, я бросился в комнату и на ходу вырвал у Лены «Поморин». Она с недоумением посмотрела на меня, потому что я направился не к телефону, а открыл шкаф, полез в карман пиджака. Что за черт? Мой тюбик на месте. А этот откуда? Хотя все так просто. Обыкновенная паста...

– Папа, телефон...
– напоминает Лена.

Я быстро натянул на себя пиджак, отдал Лене ее «Поморин» и направился к телефону.

– Алло!
– как можно спокойнее говорю в трубку. А сам краешком глаза оглядываю кухню. Моих соседей уже нет. Успокаиваю себя тем, что они ничего не заметили, что побежал я уж не так неестественно быстро, как мне самому показалось.
– Алло! Алло!
– громко повторяю я, но в ответ слышу в трубке частые гудки. С досадой вешаю трубку на место.

Нужно взять себя в руки. Черт знает что с нервами. Сколько будет продолжаться эта сумасшедшая жизнь? К такому привыкнуть невозможно.

– У тебя есть время?
– спрашивает жена. Занятая своими делами, она не обратила внимания на инцидент с «Поморином».