Выплата дани серебром имела свои секреты. Так, цзиньцы считали, что большие весы, на которых взвешивалось серебро, часто показывают неправильный вес, а потому требовали доплаты. Как известно, цзиньцы были большими мастерами на хитрые уловки. Если чиновник соглашался на доплату, не особенно торгуясь, значит, мог дать и больше, ибо был человеком состоятельным. И тут шли в ход разные хитроумные способы. Неудивительно, что посланцу сунского двора, будь он богач или бедняк, нередко суждено было прожить в Цзинь несколько лет, а то и умереть на чужбине. Из десятка уехавших в Цзинь на родину возвращались всего двое или трое.

Итак, друзья повиновались строгому приказу государя. Один отправился закупать шелк, второй — собирать серебро. Выполнив часть дела, они вернулись домой и, простившись с родными, уехали в чужие края.

Юй Цзычан, как мы знаем, очень любил свою жену, потому расставание с ней было для него сущим мучением. Перед отъездом Юй разом истратил все деньги, которые предназначались ему на жизнь вплоть до возвращения домой. «Дорог каждый миг! — рассуждал он. — Поручение, конечно, трудное, но, возможно, мне поможет тесть, заплатит цзиньцам вместо меня требуемую сумму. При его богатстве вряд ли он поскупится на подобную мелочь. Он вышлет мне деньги месяца через три, в крайнем случае — через полгода, и мы снова соединимся с женой». Юй Цзычан не желал уподобляться другу, который собирался прожить заложником на чужбине по меньшей мере лет десять.

Жаоцуй в это время собирала мужа в дорогу, сложила одежду, обувь и все, что могло понадобиться ему в ближайшие несколько лет.

— Из-за своих крохотных ножек, согнутых словно лук, я не смогу к вам приехать, поэтому решила дать вам с собой теплых вещей лет на десять вперед. Так некогда поступала Мэн Цзяннюй и Су Хуэйнян. Наденете какую-нибудь вещь и вспомните обо мне. Каждый стежок здесь окроплен моей кровью — когда я шила, не раз уколола палец. И если вы будете меня вспоминать, значит, старанья мои не пропали даром.

На глазах у женщины блеснули слезы. Горе ее не знало границ.

— Я ценю искренность твоих чувств. Только напрасно ты стараешься. Я уезжаю не на короткое время, а, скорее всего, навсегда. Нет у меня денег, чтобы платить такую огромную неустойку. Видно, мне суждено умереть на чужбине. Зачем же мне брать с собой все эти вещи? Вполне достаточно пары обуви да халата. Может быть, я не сразу умру и придется мне несколько лет терпеть голод и холод. Но все равно, эти роскошные одеяния не нужны несчастному чиновнику, который словно преступник живет на чужбине. Вот ты упомянула Мэн Цзяннюй [300] и Су Хуэйнян [301] . Первая, как известно, послала мужу одежды, а вторая выткала парчу. Но ведь мужья их находились не у инородцев-врагов, а в дальних краях отчизны. Допустим, я возьму с собой эти вещи, носить мне их не придется — цзиньцы отнимут. Так что спрячь их лучше в ларь и храни дома. Может, и сгодятся когда-нибудь.

— Если вы не надеетесь вернуться, зачем мне хранить эти вещи? Чтобы валялись без пользы?

Дуань ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул. Жену продолжали терзать тайные думы, и она поделилась ими с мужем.

— Вспомни «Книгу песен», — промолвил муж. — В ней есть такие печальные строки: «Умер он, и кто-то другой вошел в дом». Если мне суждено погибнуть, здесь, может быть, станет жить кто-то другой и будет носить эту одежду. Таким образом, ты сэкономишь и деньги, и свой труд. К тому же сделаешь кому-то приятное. Разве плохо?

Все, что до этого говорил муж, шло от самого сердца, сейчас же слова его были холодны, словно ледышки.

— У вас в груди не сердце, а камень или железок — гневно произнесла жена. — Я все делала от души, кровь свою отдавала по каплям, а от вас вместо сочувствия слышу сущий вздор! Вы считаете себя образцом верности, почему же другие не могут считать себя образцом добропорядочности? Нет, я не стану хранить вашу одежду, лучше сожгу ее. Чтобы не донимали вас пустые сомнения!

Сказав так, она швырнула одежду на пол и обложила хворостом, как это обычно делают, когда сжигают платье умершего. Пламя охватило великолепные одеяния из парчи и шелка, и через четверть часа от них остался пепел. Дуань хотел было остановить жену, но раздумал, видимо решив, что не стоит оставлять свои вещи кому-то чужому.

— Бывает ведь на свете настоящая любовь, — со слезами промолвила жена. — Расстаются на год-полтора, а муж утешает жену, успокаивает. У нас же расставание превратилось в сущую пытку. Вы мне слова доброго не сказали, только обижаете. Какой прок от такого супружества?

— Видно, другие жены в свое время постигли самосовершенствование, а потому им достались хорошие мужья. В их семье царит благополучие, даже смерть не в силах их разлучить. Ты же в прошлых своих воплощениях, очевидно, не занималась совершенствованием, потому возникли преграды, и тебе достался супруг не только бессердечный, но и неудачливый. Да, судьба у тебя и в самом деле несчастливая: ни малейшего проблеска впереди, ничего, кроме смерти. Если бы не произошло никаких изменений и ты вышла бы замуж за того, за кого должна была выйти, тебе, пожалуй, не пришлось бы выслушивать столь безжалостные речи. В общем, дело даже не во мне, а в той перемене, которая произошла в тот раз. Но кто знает, может быть, с моею кончиной исполнятся сокровенные желания моей души и обе девы Э Хуан или Нюй Ин [302] окажутся вместе... Да, совсем забыл про указ об отборе государевых невест. Пока о нем ничего не слышно, ворота дворца открыты для государевых жен. Но в любой момент государь может потребовать тебя во дворец. Верно? Все это мои предположения, но я не могу не тревожиться, тем более что покидаю родину. Впрочем, не принимай мои слова близко к сердцу. Вспомни старую поговорку: «Жизнь и смерть во власти судьбы; богатство и знатность — во власти Неба!», и еще: «Каждый глоток, каждый кусок предопределен заранее!» Если тебе суждено нарушить свое обещание и выйти замуж снова, значит, так тому и быть. Красную нить, как говорят, завяжут новым узлом. Пусть мои слова послужат тебе хоть небольшим утешением. Если же ты решила хранить верность моей памяти и сохранить свое доброе имя, мои слова могут показаться тебе чересчур резкими — не принимай их близко к сердцу! К тому же кто знает, может быть, все случится совсем не так. Я думаю одно, а Небу будет угодно совсем иное, а что именно, людям знать не дано!