— Нельзя ждать доблести от солдат, которым мало платишь и которых плохо кормишь, — заметил Каземи и осекся, поняв, что допустил бестактность.

Югансон свирепо посмотрел в его сторону. Появились Ашум и Иса. Они изогнулись в почтительном поклоне и стали у дверей.

— Как дела? — спросил Югансон.

— Не ест и молчит, — елейным голосом ответил Ашум.

Совсем недавно Ашум сидел в тюрьме за убийство. Ему угрожала виселица. Югансон, искавший помощника, по совету Каземи остановил выбор на Ашуме и через знакомых чиновников помог ему выбраться на свободу. Ашум согласился выполнять любые поручения и подобрал себе в подручные старого друга Ису, неуловимого тегеранского карманника.

— Пойду поговорю с ним сам, — сказал Югансон и направился в каморку, где лежал Дымов.

Моряк понимал, что его не оставят в покое, но ему казалось, что придет опять Каземи.

— Господин Дымов, я пришел поговорить с вами по душам, — сказал Югансон по-русски.

Андрей был готов ко всему. Даже мускулы у него напряглись, словно предстояла рукопашная схватка. Вряд ли кто узнал бы сейчас в нем того весельчака, заводилу, каким его привыкли видеть на теплоходе. Лицо Дымова посуровело, взгляд стал напряженно-гневен.

~ — Положение ваше сложное, и неизвестно, что может быть впереди, — продолжал Югансон. — Иранцы, если вас задержат, осудят за контрабанду, избежите этого, вас арестуют свои по возвращении на Родину. Идет война. Нет времени разбираться в причинах вашего исчезновения с парохода, а терпеть сомнительного человека русские не станут. Вас расстреляют.

Югансон помедлил, словно для того чтобы дать время уяснить все, что он сказал, а потом продолжал:

— Donnerwetter, вы между двух огней. И только мы можем спасти вас. Мы, немцы, не воюем против русских, мы боремся с большевиками.

Югансон опять сделал паузу, наблюдая, какое впечатление произвели его слова. Андрей лежал неподвижно, закрыв глаза.

— Мы уладим дело с иранской полицией, — вкрадчиво проговорил Югансон. Ему показалось, что моряк подавлен. Еще немного, и он расскажет о том, что делается в Баку.

Немец уже предвкушал свой успех при докладе шефам. Он внесет ясность в вопрос, который тревожил их: что готовится в Баку — эвакуация заводов или вторжение в Иран?

— Но для того чтобы избежать суда за контрабанду, — продолжал он говорить Дымову, — вы должны подписать вот это заявление на имя иранских властей. — Под влиянием все возрастающей уверенности в том, что ему удалось сломить моряка, Югансон улыбнулся. Он вынул из кармана лист бумаги, помахал им, как платочком, и положил обратно. — В заявлении просьба снять с вас обвинение и дать политическое убежище. Война скоро кончится. На днях возьмем Москву. Захотите — вернетесь домой, там уже не будет большевиков.

Моряк открыл глаза, приподнялся на кровати.

— Чем я должен расплатиться за это?

— О, совсем ерунда! Перечислить суда, стянутые в Баку из других портов, и сказать, для чего это делается.

— Этого вы от меня не дождетесь.

Ответ был неожидан для Югансона. Хорошее настроение его моментально улетучилось.

— Советую подумать как следует, прежде чем отказываться, — бросил он, глаза его недобро заблестели.

— Лучше быть расстрелянным по ошибке, чем стать предателем, — и Дымов повернулся спиной.

Сильно толкнув ногой дверь, Югансон вышел. Появился Ашум.

— Последний раз спрашиваю: будешь говорить, собака? — крикнул он, останавливаясь возле Андрея.

Вошел Иса и тоже встал рядом. Дымов молчал, словно не слышал их.

— Иса, начинай, — приказал Ашум.

“Что они собираются делать?” — подумал Андрей, и слабость разлилась по всему телу.

Иса и Ашум связали Дымова, оголили ему спину.

Иса вынул из-под рукава жгут из бычьих жил, ударил, подождал, потом снова ударил. Удары сыпались один за другим. Дымов стиснул зубы. Ашум с ненавистью смотрел на моряка. Упорный. Из такого, пожалуй, ничего не вытянешь. Плакали денежки, обещанные Югансоном. Он махнул Исе рукой: погоди. Склонился над Дымовым.

— Ну как, довольно? Будешь говорить?

Собравшись с силами, Андрей повернулся в его сторону и плюнул в лицо. Ашум отскочил, выхватил жгут из рук Исы и стал бить Дымова куда попало — по спине, по плечам, по голове, ударил по ране, которую нанес кастетом Иса. Дымов выгнулся всем телом и, теряя сознание, распластался на топчане. Ашум бросил плеть, кивнул Исе:

— Приведи его в чувство.

Иса брызгал водой на лицо Дымова, рассуждал вслух:

— Осел. Чего упрямится? Не хочет порывать с родиной? С деньгами везде будет родина.

Вскоре в камере появился Каземи:

— Ты напрасно нагрубил немцу.

Андрей не ответил.

— Сам ты не найдешь выхода. Послушай меня. Немец обещал, если расскажешь о пароходах в Баку, он сделает так, что попадешь на родину реабилитированным в глазах своих соотечественников. Он имеет связи в полиции и сможет организовать официальную передачу тебя полицией в ваше посольство. Полиция заявит, что ты это время сидел у них, и извинится за твой арест по недоразумению. Не затягивай, Андрей, соглашайся. То, что ты пробыл под арестом несколько дней не по своей вине, не может тебя скомпрометировать.