— Прости меня, Алеша, — сказал Сами, — я спросил так, потому что мы не забудем его. Ты мне веришь, Алеша?

— Да, Сами, — ответил я, выходя из палатки. Мне хотелось побыть сейчас одному, посидеть в темноте, привалившись спиной к ещё теплому от дневного солнца стволу пихты.

Как бы я ни презирал мещанскую пословицу «Своя рубашка ближе к телу», я думал об Ольге и Наташе. Скорбел о Рафике, а думал о них. Пожалуй, впервые за эти дни тревога за близких, обычная, в общем-то, в подобных ситуациях, превратилась в какую-то тупую, ноющую боль в области сердца. Жертвы до сегодняшнего несчастья насчитывались сотнями, но для меня это были абстрактные мужчины, женщины и дети, ничем со мной не связанные, но теперь, когда погибли Абдель и Рафик, я почувствовал, как велика опасность, и встревожился. В душе я осуждал себя за эту подлость человеческой натуры, погибшие ведь были такими же людьми, как и мы, но ничего с собой поделать не мог, — слишком острым стало чувство опасности.

— Кто тут? — спросил я вполголоса, заслышав чьи-то осторожные шаги.

— Это я, Фикри.

— Что ты, Фикри?

— Тогда, днем, я никого не увидел. Он или они уже уехали, — тактичный Фикри говорил быстро, стараясь обойтись без пространных объяснений, видимо, понимая, что я хочу побыть один. — Они приехали на большой легковой машине. Следы очень четкие.

— А потом? Ты проехал дальше? — Я поднялся с земли.

— Да. Потом они выехали на грунтовку.

— Ах ты, господи, карты нету…

— Грунтовка ведет прямо к заднему двору «Эль-Дорадо». Там же вилла хозяина.

— Ты кому-нибудь рассказал об этом?

— Пока нет.

— Что же ты думаешь делать? — Почему-то я был уверен, что Фикри на этом не остановится.

— Не знаю. Я только хочу, чтобы, кроме нас, никто об этом не знал.

— Ну смотри. Тебе виднее.

— Тебя вызывают к Главному, — сказал Титов, кладя телефонную трубку на рычаг. — Собирают вашего брата, молодежь.

— Зачем, конечно, не сказали?

— Нет. Бери Ахмеда, только прошу, ночевать приедешь сюда. Утром вернется Сами, будет много работы.

— Разве он уехал?

— Командир дал ему день отдыха.

— Я захвачу Вовку.

— Только быстро, на ходу.

Вот так я за две недели впервые вырвался в город. Он не изменился, был всё таким же пестрым и шумным. Изменился я. И город уже не веселил сердце мешаниной красок, звуков и запахов. Мне хотелось одеть его в военную форму, этот древний и вечный город, дать ему в руки винтовку и заставить маршировать на плацу.

Первый визит — мадам Титовой, добрейшей Татьяне Ивановне. Она было принялась меня угощать и отпустила только тогда, когда я поклялся заскочить на обратной дороге. Я бы и так заехал, но с клятвой ей было интересней. Женщины любят клятвы чуть меньше, чем секреты.

— Тебя просил зайти заместитель Главного, — сказал мне Сергей. — Ребят уже собрали.

— А что Главный?

— Ты же знаешь, он начал войну в семнадцать лет. И хорошо это помнит.

С заместителем Главного мы столкнулись в дверях его кабинета.

— Я хотел поговорить с ребятами, — мне показалось, что заместитель Главного жмет мне руку как-то мягко, сочувственно. — Давайте сделаем это вместе.

— Прежде всего я должен сказать о Рафике. Всё как есть.

— Конечно.

— Наверное, думаете, скисли ребята?..

— Зачем ты так, Алик.

— Простите.

Я просто сказал, что возникла новая ситуация, которой на нашей, местных старожилов памяти не было, придется вкалывать днем и ночью, не считаясь ни с чем, совершенно так же, как мы бы вкалывали дома, если бы понадобилось. Не помню, насколько точно я тогда смог сформулировать свою мысль, хотя она была довольно проста. Несмотря на то, что мы находимся за пять с половиной тысяч километров от дома, мы защищаем здесь нашу Родину, благородные идеи братства и солидарности, начертанные на её знаменах. И об этом надо помнить.

Если бы я прочитал эти же слова в какой-нибудь книге, я бы, наверное, постеснялся их повторять. Но это было то, о чём я постоянно думал после гибели Рафика, и я был уверен в своей правоте и правильности этих высоких слов.

Ребята слушали, а я смотрел на них и думал, как же мало я о них знаю. Практически только Вовку видел в работе. Но с Вовкой я дружу с первого курса. А ребят встречал на собраниях, в кино, в бассейне или в городе. Ребята как ребята. Любят пофорсить, потрепаться, собраться теплой компанией у кого-нибудь на дне рождения или на праздник.

И вот, пожалуйста. Куда что подевалось? Все в форме, подтянутые, серьезные. Все это разговоры о том, что Гайдар в шестнадцать лет полком командовал, а теперь, дескать, некому. Пустое. Надо будет, и станут командовать.

Заместитель Главного встал и провел взглядом по лицам ребят.

— Я недолго, — начал он и не смог сразу найти слов. Видимо, действительно переживал. — Погиб ваш товарищ. Но мы обязаны довести порученное нам дело до конца. Задача остается прежней — обучение армии ведению современных боевых действий. Правда, условия изменились, и мы не вправе исключать никаких вариантов, в том числе нового широкомасштабного военного столкновения. А это, сами понимаете, очень серьезно. В общем, дорог каждый человек, и нужно настраиваться не только на отличную работу на своем месте, но и на то, чтобы в случае нужды заменить ваших старших товарищей.