– Тогда почему ты предлагаешь постелить мне постель?..

– Это совершенно другое дело, Фриц. – Она поцеловала его в шею. – Я провожу тебя до машины.

В военный госпиталь Меркер приехал не столько раздосадованный, сколько озадаченный всем только что пережитым.

Едва свернув в длинный коридор, в конце которого находилась палата больной, он ощутил, что произошло что-то страшное: стеллажи были убраны, часового нет, дверь в палату открыта настежь.

Только он хотел прибавить шаг, как из другой палаты вышел главный врач и жестом подозвал его к себе.

– Где пациентка? – воскликнул Меркер и все-таки побежал. Он чувствовал, как кровь стучит в висках и как больно бьется сердце.

– Не торопитесь, уважаемый коллега! – замахал обеими руками главный врач. – Вам ее не догнать.

Меркер остановился почти вплотную перед подполковником медицинской службы и рывком ослабил узел галстука.

– Что случилось?

– Умерла… И слава богу!

– Когда?

– Время смерти зафиксировано в протоколе, подписанном доктором Ваном. Примерно около полуночи. Заснула совершенно спокойно. И вдруг дыхание прервалось. Как будто свет выключили.

– Где умершая?

– Ее увезли…

– Что значит – «увезли»? – вскричал Меркер.

– Вы голос не повышайте! – с достоинством проговорил главный врач. – Когда ее увозили, я трижды перекрестился.

– А доктор Ван где?

– Уехал на той же машине, которая увозила ее. Он решил произвести вскрытие в больнице «Вонг Ва». Я категорически запретил производить вскрытие у нас. Тут военный госпиталь, а не патология! Я был против того, чтобы принять пациентку – с ее смертью я ни за что больше не отвечаю.

– Мне никогда не приходилось слышать ничего более нелепого…

– Господин доктор! – Подполковник медицинской службы даже приподнялся на носках. – Я вправе распоряжаться здесь, как полагаю нужным. А вас прошу немедленно оставить госпиталь.

– Где мои ежедневные отчеты?

– У доктора Вана. Кстати, где были вы сами? Вы как будто обещали вернуться к восьми утра.

– Покойная была в это время еще здесь?

– Нет. Через час после кончины наш госпиталь освободили от ее присутствия.

– Доложите об этом губернатору! И приготовьтесь к отставке.

– Немцу нечего мне указывать, – злобно проговорил подполковник медицинской службы. Иностранцам лучше в наши дела не вмешиваться. Покиньте помещение!

Доктор Меркер повернулся и быстро прошел в приемную, откуда позвонил по телефону в главное полицейское управление. Комиссара Тиня на месте не оказалось, но кто-то из спецгруппы прямо сказал ему:

– Наконец-то вы объявились! Господин Тинь вне себя!

– А я – нет? Когда господин Тинь вернется, передайте, что я у доктора Вана!

Заказав такси, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу перед въездом в военный госпиталь. Как только оно подъехало, бросил водителю:

– В больницу «Вонг Ва». Да поскорее! Полицейских я беру на себя… Самым коротким путем!

Мотор взревел, и такси рванулось с места. Водитель-китаец воспринял слова о кратчайшем пути буквально; он промчался прямо через Королевский парк к Ватерлоо-роуд и ловко нырнул в массивные ворота госпиталя «Вонг Ва». Навстречу машине бросились четыре санитара, решившие, что в ней находятся жертвы дорожного происшествия.

Минут десять доктору Меркеру пришлось ходить по разным отделениям, пока его наконец не отвели прямо к доктору Вану. Тот встретил его в операционном отделении в элегантном халате из белого шелка.

– Мне вас ужасно не хватало, уважаемый коллега, – проговорил тот, не дав Меркеру и рта раскрыть. – Нет, в самом деле, если бы я знал, где вы! Вы ведь собирались в «Хайят Редженси»…

– Нет, я хотел в «Хьюго», в «Хайят Редженси» не было мест.

– Да? Не может быть. – Доктор Ван хлопнул себя ладонью по лбу. – Верно. Вы ведь передумали. А мне почему-то запомнилось «Гадди»… Да, скончалась она около полуночи. Произошло это неожиданно, вдруг. Пропал пульс, спонтанный иктерус, нарушение кровообращения… я ничем не мог ей помочь. Жаль, что вы не видели, как это случилось.

– Где она? – хриплым голосом спросил Меркер.

– В патологии. Я произвел вскрытие…

– Могли бы и повременить, доктор Ван…

– Вы сами… вольно или невольно… подстегнули меня. Не мог же я пропустить мимо ушей упрек в том, что недостаточно детально описал предыдущие четыре случая, особенно в том, что касается мозговой деятельности. Вы задели мою профессиональную честь, и никакого промедления в данном случае я себе просто не мог позволить. Вскрытие я произвел самым тщательным образом… вы все увидите сами… а протокол вскрытия перепечатывается на машинке. Смею надеяться, лучше вскрытие сделать невозможно…