Шевеление на поверхности цветка тоже ни к чему не привело: ни одна дунитка вниз не порхнула. Хотя догадаться о причинах такого действа было несложно, сверху все еше раздавалось хоровое возмущение, а сама поза пострадавшего Кремона издалека выглядела непривлекательно. Поэтому он попытался рассуждать здраво, первым делом пожалев о своей нетрезвости. Затем выждал немного и заметил, что осудительное гудение рассосалось в общей какофонии вечного праздника и бьющей со всех сторон радости. В этом вечном танце, непрекращающемся движении вряд ли кто станет задерживаться на одном месте слишком долго. Так и получилось: вскоре над ним летели те особи, которые и не догадывались о нехорошем поведении своего сородича, а заинтересованные самки стали опускаться все ниже и ниже.

Пришлось напрячься и, превозмогая боль, кое-как приять нормальное для любого стоящего дунита положение. Правда, крылья пришлось просто расправить лапками вдоль тела и немного откинуть назад. Слишком уж они нелепо смотрелись.

Это принесло желаемый результат. Вначале одна дунитка с некоторым опасением и подозрительностью присела на цветок. Короткое соитие с ней принесло свежесть и бодрость, улучшило настроение. Второй контакт вообще разогнал остатки пессимизма. Так как самец продолжал сидеть на цветке и дальше, то к нему самочки чуть ли не в очередь выстроились, и уже после шестого или седьмого соития Кремон буквально эманировал вокруг себя бурными эмоциями и кипящей страстью. Вот только на регенерации тела эмоциональное состояние никак не сказывалось: ходить он не мог, летать тем более. А чтобы спасти тело «своего» дунита, следовало хотя бы добраться до любого домика, там подкрепиться медом, устроиться на ночлег и только потом возвращаться в собственный Мир Тройной Радуги.

Припомнилось, насколько легко переносили его другие особи при первом знакомстве с Сонным Миром. Значит, следует привлечь к себе сразу двух любвеобильных дуниток. Что и удалось сделать, придержав одну самочку только обильными ласками. В окончательный контакт с ней не вступал, чем весьма удивил и озадачил, но первого результата достиг: она не улетала. Затем, издавая трубные звуки и хаотично выбрасывая из себя «слова запахов», попытался объяснить ситуацию со сломанными крыльями и одновременно делал призывные жесты другой особи, которая зависла совсем рядом с лепестками цветка. Второй этап тоже прошел успешно. Теперь уже на него изумленно взирали сразу четыре больших глаза.

А вот объяснить свою беду оказалось гораздо сложней. Вернее, понять инвалида было нетрудно, сломанные ноги сразу бросались в глаза, а вот желания тащить его к лесу у временных подружек совсем не возникало. Видимо, далековато было, да и веселье, царящее вокруг, расхолаживало так, что было не до добрых дел.

Тогда Невменяемый вспомнил свои самые первые часы, проведенные в этом мире, когда его буквально насильно вводили в бессознательный транс неимоверными ласками тогдашние подружки. И решил сам попробовать. Его язык метнулся к хоботкам вначале одной, а потом и второй дунитки, облизывая им губы. Заметив, как те замерли от удовольствия, вновь повторил ласку, стараясь всеми эмоциями разбудить в себе тот восторг от дурманящих запахов, которыми и его атаковали когда-то. Получилось. Одновременно с поцелуями его тело самопроизвольно выделило нужные запахи, и обе дунитки затрепетали от страсти и желания. Дошло до того, что они буквально затолкали своими задками вожделенного самца на край цветка. Хорошо хоть листья помогли, не дали вниз свалиться.

Опять пришлось напрягаться с жестами и воспоминаниями. И отработанными действиями сознания эманировать вокруг себя запахи меда и надежность укрытия в родном домике-листке. В этот раз сработало. Обе дунитки, с какой-то досадой и раздражением потрубив своими хоботками, подхватили покалеченного собрата под локотки лапок и довольно бодро понесли в одном направлении.

Другой вопрос, тго вымотались они довольно быстро. Если судить по ударам сердца и отработанного для каждого колдуна чувству времени, прошло всего четверть часа, когда трио тяжело приземлилось на очередной цветок. Обе самочки сразу сделали попытку улететь прочь. Пришлось усиленно продолжить ласки, а потом, поскольку силы к подругам не возвращались, провести соитие с каждой. Казалось бы, они после этого отблагодарят с еще большим усердием, но где там! Так и ушли обе свечками в общие хороводы.

И что оставалось? Да ничего, кроме как повторить уже отработанные процедуры с соблазнением.

А потом и в третий раз.

Но только после четвертого раза его донесли до леса. Помогли удержаться возле стручка и даже «собственнолапно» покормили. Потом поставили на ветку возле домиков и упорхнули. Но зато путешественник остался сыт, жутко доволен и невероятно опустошен морально. Так много и настолько обильного сексуального и чувственного удовольствия он не получал еще ни разу в своей жизни.

А так как до наступления ночи оставалось еще около часа, то покалеченный дунит провел его в пристальных наблюдениях за этой частью леса и краем поляны. Особенного или странного ничего не заметил, зато четко увидел ауру вначале одного, а потом и другого пролетающего невдалеке местного Эль-Митолана.

«Здорово! Разя их тут вижу, следовательно, мои навыки во мне остались?! Детища Древних не выжгли их окончательно?! — ликовал молодой Кремон, — Ура, ура! Прекрасно! Значит, я обязательно восстановлю прежнюю форму!»

В самом деле, еще ни разу после тяжелейших ранений в Кремневой Орде его глазам не попадалось что-либо подтверждающее собственный статус Эль-Митолана. Зато теперь замеченные ауры подтверждали врожденные умения владеющего тайнами мироздания.

И когда начало темнеть, уже заползая в облюбованный домик, Кремон подумал: «Конечно, бывать здесь в таком неЧ Выбор Невменяемого трезвом виде — явное излишество. Так и убить могут! Пусть не меня лично, но одного из своих несчастных собратьев. Но, с другой стороны, польза от сегодняшнего путешествия несомненная. Настроение улучшилось, горечь ушла, дополнительные правила и законы осознал и поверил, что моя магическая сущность окончательно не потеряна. Помимо всего — в голову пришла отличная идея… Надо будет заняться ею с самого утра…»