Последнее время Катарина ходила с высоко поднятой головой, осознав вдруг, что она уже не ребенок. И не только ноги убеждали ее в этом, но и округлившиеся грудь и бедра. Теперь Катарине можно было дать лет восемнадцать.

Все это только опечалило Тео:

– Как твой английский?

Катарина в ответ пожала плечами.

Дяди протянул руку и слегка коснулся шрама на губе:

– Ты очень умная, Катарина. И свой ум ты унаследовала от отца.

– Я ненавижу его, – зло произнесла девушка.

– Но ты ни разу его не видела, как же ты можешь ненавидеть или любить его. Бабушка оставила после смерти ферму. Если бы она хоть что-нибудь стоила, я не задумываясь продал бы ее для твоего образования. Но вся земля давно заложена, чтобы покрыть расходы на мое лечение, да и старые дома вряд ли чего-нибудь стоят сейчас. Когда я умру, они перейдут к тебе по наследству. Во всяком случае – крыша над головой, хотя и дырявая. Что бы ты ни думала об отце, он по-прежнему остается человеком богатым и влиятельным. Твое богатство – это твоя голова, твой ум, который горит как пламя, но пламя может разгореться больше, а может загаснуть и умереть. Только отец может помочь тебе развить твои способности дальше. Так не теряй этого шанса, дитя. Не теряй его.

– Никуда я не поеду. У меня есть выбор, дядя.

Тео закашлялся так сильно, словно у него внутри ломались сухие ветки. Катарина увидела, как посинели его губы.

Она кинулась за водой. Дядя пил, стараясь сделать глоток между спазмами, и приступ постепенно стих.

– Упадок, нищета и тяжелый труд – вот все, что ждет тебя в будущем.

Катарина показала Тео свои руки в мозолях, с изуродованными и сломанными ногтями.

– Работы я не боюсь.

Дядя взял ее ладони в свои руки, и его прикосновение было легким и ласковым. За всю свою жизнь Катарина не помнила, чтобы Тео хоть раз повысил на нее голос или был груб с ней:

– Это не то место в жизни, которое надлежит занимать тебе по праву рождения.

– Ты знаешь, что бабушка копила жалкие подачки отца для меня? После ее смерти я нашла деньги. Тысяча пятьсот английских фунтов стерлингов. Вот мое право, дядюшка.

Тео медленно раскрыл глаза:

– Я умираю, Катарина.

– Нет! – вскричала девочка так громко, что все вокруг с любопытством посмотрели на них.

– Да, – мягко, но уверенно возразил дядя. – Моя жизнь кончена.

– О, дядя! – Глаза Катарины наполнились слезами. Она обняла Тео за шею и прижалась лицом к его слабой, разбитой болезнью груди. Катарина слышала, с каким трудом работали легкие: они свистели, словно разорванные мехи. Тео погладил племянницу по голове, положив ладонь на ее пышные черные волосы:

– Выслушай мою последнюю просьбу. Я хочу, чтобы ты поехала к отцу.

– Не говори так!

– Ради меня, Катарина, ради меня. Если ты уже не хочешь сделать этого ради себя.

Катарина еще сильнее прижалась к груди Тео.

– Но я не нужна отцу. Он бросил меня ребенком. Почему же я ему понадобилась сейчас?

– Может быть, свершилось чудо.

– Нет. Он просто хочет использовать меня в своих целях.

– Тогда попытайся использовать его самого. Послушай, Катарина, я знаю твоего отца. Он полностью подчинен своим страстям: гневу, страху, вожделению. Причем вожделение властвует над ним сильнее всех других пороков. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, – шепнула в ответ Катарина.

– Именно поэтому твой отец навсегда останется слабым человеком. У него есть потребность любить, хотя он и не способен полюбить кого-то больше, чем самого себя. Если ты поймешь это, то сможешь управлять им.

Слушая его, Катарина кусала нижнюю губу – привычка, которая у нее появилась в последние недели, – на языке появился вкус крови. Тео поморщился, увидев, это:

– Зачем ты причиняешь себе боль? Разве мир недостаточно жесток к тебе?

И тут у него начался новый приступ кашля.

Появилась сестра и положила руку на плечо Тео.

– Вам давно уже пора в постель, – твердо сказала она.

– Еще минутку, – взмолилась Катарина. Сестра взглянула на девушку с явным неодобрением и вышла. Ее возмутили кожаная куртка, черные чулки со швом, туфли на шпильке.

Тео нежно улыбнулся Катарине. Их взгляды встретились: ее – полный слез, его – с предчувствием близкой смерти.

– Ты не откажешь мне в предсмертной просьбе?

– Нет.

– Значит, поедешь?

– Да, – выдавила из себя Катарина. Тео закрыл глаза.