– Это судьба тебя уберегла. Понимаешь, одного из всех. Судьба.

– Да, судьба, – вновь согласился он.

– Ты ведь был самым красивым.

– А что, ты и сейчас так считаешь?

Таня взяла руку Джозефа.

– Глаза. Они у тебя прежние. Пули ничего с ними не смогли сделать, и женщины по-прежнему будут желать тебя.

Лицо Джозефа сморщилось, что должно было означать улыбку.

Все кругом было занесено снегом, сугробы доходили до самых окон. Джозеф подметал пол, мыл посуду и расчищал от снега дорожку, ведущую к куче угля сразу за домом. Каждый день он выгребал из печки шлак и приносил новый уголь. Это было подобно порции жизненной энергии, которую снова надо было сжечь в печке. Она смотрела на его работу, радуясь выздоровлению.

Однажды Таня растопила печь докрасна и нагрела огромный медный чайник.

– Ты совсем провонял, зэк. Да и я тоже. Давай-ка устроим баню.

Понадобилось восемь чайников, чтобы наполнить железный таз, а в доме сразу же заклубился белый пар.

Как ни в чем не бывало Таня тут же сбросила одежду. Тело ее было белым, словно мрамор, голубые жилки просвечивали сквозь тонкую кожу. Колышущиеся груди завершались девственными сосками, темный треугольник обозначился внизу живота. Фигура Тани не отличалась особыми достоинствами, но нагота ее тела заставила Джозефа поперхнуться.

– Давай за мной! – скомандовала девушка. – Вода быстро остывает.

Джозеф разделся и залез в таз. Посудина оказалась не такой уж большой, зато вода была почти кипяток. Нагота тел возбуждала, и Джозеф почувствовал, что словно плывет куда-то. Таня намыливала его тело, и ее руки были нежными, но уверенными. Возбуждение и желание, которого он не испытывал уже много лет, вдруг проснулось в нем. Когда Таня коснулась его в очередной раз, Джозеф даже вскрикнул от удовольствия.

– Ага, – сказала она, довольная. – Ты вновь стал сильным. Очень хорошо. Теперь вымой меня.

Таня передала Джозефу кусок мыла. Его руки дрожали, когда он касался нежной, мягкой и гладкой кожи девушки. Таня была словно само воплощение рая. Она слегка подергивала плечами и тихонько хихикала в ответ. За слоями жира скрывалась сама красота, а за его уродливой маской – страстное желание молодого мужчины.

Когда после бани, распаренные как раки, они соединились, их ощущения были примитивны, дики и радостны. Джозеф боялся, что у него ничего не выйдет, но он ошибался. Когда все кончилось, он лежал ошеломленный, почти без сознания, Таня плакала. Она целовала его искривленный, уродливый рот и повторяла:

– Зэк, миленький, любимый мой.

АНГЛИЯ

– Конечно же, вам понадобится ванна, – твердо произнесла миссис Дейвис.

Катарина стояла посреди комнаты и прислушивалась к шуму воды из соседней комнаты. Они, видно, боялись, что грязная девчонка испачкает здесь все. Что же, может быть, они правы. Никогда в жизни Катарина не видела еще такой чистой, почти стерильной и белой комнаты.

– Мы будем общаться по-английски, – заявила миссис Дейвис, – я не знаю итальянского. Вы поняли меня?

– Вполне. Я говорю по-английски.

Миссис Дейвис подозрительно посмотрела на девушку:

– В самом деле? Тогда что это?

– Постель.

– А это?

– Шкаф.

– Ну, а это?

Разозленная глупым экзаменом, Катарина резко произнесла, пожимая плечами:

– Ужасная игрушка, напоминающая какую-то тварь.

– Не надо быть грубой, девочка моя. Это плюшевый мишка – подарок миссис Годболд. Не правда ли, забавная вещичка?

Катарина еще раз нехотя взглянула на игрушку.

– Итак, по-английски вы действительно говорите. Что ж. Теперь следует распаковать чемодан.

– Я сама могу все сделать, – отрезала Катарина, но женщина, не обращая внимания на слова девушки, начала сама разбирать первый чемодан. Она критически рассматривала каждую вещь, которая оказывалась у нее в руках, складывая ее вновь или вешая на крышку чемодана.

– Дорогая, у вас, кажется, никогда не было мамы.

– Нет, – коротко ответила Катарина.

– Одежду вы выбирали себе сами?

Тон горничной задел девушку:

– А что вам не нравится?

Миссис Дейвис слегка фыркнула:

– Делать замечания я не имею права.

– Но вы уже сделали.

– Я имела в виду, что такой милой девушке, как вы, не пристало носить такие вещи, как эти.

– Почему?

– Потому что вы еще слишком молоды.

– А что? Необходимо срочно состариться? – сухо поинтересовалась Катарина.

И что это все цепляются к ее одежде? Черное кожаное платье было у нее самой дорогой вещью, которую она когда-либо имела. Когда Катарина увидела его в магазине подержанной одежды в Сало, то сразу влюбилась в него. Впереди была застежка-молния, на плечах – хромированные заклепки, а на рукавах – всевозможные кисточки. Девчонки из фильма «Дикарь», где главную роль играл Марлон Брандо, носили именно такие платья, и это казалось Катарине особым шиком. Ей пришлось копить деньги несколько месяцев, а миссис Дейвис сейчас с таким пренебрежением рассматривает эту роскошь.