Петр пожал плечами и, отвернувшись, махнул рукой:

– Запечатайте эту труху и не показуйте. А коль скоро они числятся святыми, почитайте обоих, тем паче что здешняя обитель в полезных трудах пребывает.

За время вынужденной гостьбы в глуши Поморья Петр каждый день ходил на молебствие. Сделал сосновый крест, учинил на нем голландскими буквами надпись: «Сей крест сделал шхипер Петр в лето Христово 1694».

Наконец морской бог Нептун успокоил студеное Белое море, и царская яхта, распустив паруса, в легкую поветерь понеслась к Соловецким островам.

Тридцать пять соловецких колоколов гулом и трезвоном встретили прибытие Петра. После молебствия Петр с приближенными, сопровождаемые архимандритом Фирсом, осматривали прежде всего крепостные стены, воздвигнутые из тяжелых, стопудовых и тысячепудовых неотесанных камней. Восемь башен с амбразурами и старыми пушками придавали монастырю грозный, неприступный вид. Они были построены под руководством доморощенного зодчего монаха Трифона, родом из Неноксы с Беломорья. И хотя эти стены строились всего только за сто лет до прибытия Петра Первого, но, судя по циклопической кладке камней, казалось, что начало Соловецкой крепости совпадает с первыми днями мироздания.

За суровыми стенами, за семью тяжелыми, двойными, наглухо запираемыми воротами – особая монастырская жизнь. Там восемь церквей и одна надвратная, с богатейшими окладами икон, древними книгами и всякой драгоценной утварью, бережно хранимой, как сокровище и наглядное свидетельство мастерства и искусства безымянных русских умельцев.

В оружейной палате, где хранилось старое и новое оружие, Петр подержал в руках саблю князя Пожарского и сказал:

– Славный герой} был князь, с оным оружием он изгонял поляков и литовцев за пределы нашей земли. Времена меняются. Мы намерены с Польшей быть в дружбе. На всякий случай, от шведов и прочих заморских недругов, сей монастырь может постоять крепко…

– Пушечек мало и в порохе недостача, царь-государь, смилуйтесь, не худо бы нам прибавить, всегда пригодится, – взмолился архимандрит Фирс, умильно глядя на Петра. – Было многонько, да во время семилетнего сидения против усмирителя, воеводы Мещеринова, втуне порох, и бомбы, и силы людские поистратили. Зело сердито стояли тогда монахи соловецкие против никоновских новшеств.

– А ныне одумались? Не подведете?

– Подвоха не будет, ваше царское величество, раскольного духа не осталось, – сказал архимандрит.

– Добро, – ответил на это Петр, – ведаю, что ни в свечах, ни в ладане у вас нужды нет. Таких даров от меня Зосиме и Савватею не будет, а двести пудов пороху из Архангельска велю послать. На бога надейтесь, а в беде без пороха не обойдетесь. Пушек покуда не обещаю. Нужды в том нет, старые, если надобно, послужат. Прошу напомнить мне, какие и когда славные события украшали обитель здешнюю, – спросил Петр архимандрита, – и ведете ли запись, когда что приключается?.. Сие весьма полезно для гиштории. Потомство спасибо скажет.

– Ведется, ваше царское величество, – живо отозвался архимандрит, – со времен Василия Темного пишется соловецкий летописец.

– Покажи!

– Вот он здесь, в ковчежце, под замком. Ключарь! Где ты? Подь сюда, отопри.

Из свиты, окружавшей царя, вышел иссушенный заботами и тревогами, бледнолицый, чернобородый монах со связкой ключей на серебряной цепи. Он достал из сундучка толстую книгу в коже, с медными застежками и подал государю. Тот долго и внимательно перелистывал, читая окружающим отдельные записи вслух:

– «1584 года великий государь Иоанн Васильевич пожаловал в Соловецкий монастырь для поминовения опальных (убиенных) новгородцев 753 человека 1100 рублей…»

Прочел Петр и от себя добавил:

– Людей побил и грех рублями искупил. Не будем осуждать Грозного, предшественника нашего, бог ему судья, – и продолжал, перелистывая, читать древние записи:

«1597 года… царь-государь Борис Федорович [Годунов] пожаловал в монастырь для вылития колокола 500 пудов меди, да олова 100 пудов, с прибавлением своей меди 100 пудов вылит колокол старцем Сергием в 1600 году и назван сей колокол „Борисовичем“…

…Послано в 1609 году воеводе Михаилу Скопину-Шуйскому 2000 рублей, а на следующий год царю Василию Иоанновичу 3150 рублей, да серебряная ложка…

…В годы 1613, 1614, 1615 нападали на Соловецкое поморье черкасы, литовцы и русские изменники. Все жилища, рыбные и соляные промыслы ими были ограблены и преданы пламени, а жители умерщвлены… Однако ж храбростью монастырских стрельцов и крестьян отбиты и прогнаты…»

– Что ж, похвально, пишите и впредь. Пойдем, Фирс, покажи, как хозяйствуешь.