— Ну, пора возвращаться. До рассвета надо успеть.

— Хорошо. Но я никак не пойму. Видишь, три звезды созвездия Кассиопеи? Как они ярко горят. Почему же идет снег, если горит огонь?

— А это как с сахарной ватой. Крутится электрический круг — и сахар превращается в воздушную вату. Так что, чем жарче огонь, тем лучше для снега.

— А, вон оно что…

— Ну, бывайте.

— Прощайте.

Три снежных ребенка и девять снежных волков отправились на запад.

Вскоре небо на востоке замерцало, как желтая роза, засверкало янтарным цветом, запылало золотом. Холмы и равнина лежали под снегом.

Снежные волки рухнули на землю без сил. Снежный ребенок тоже уселся и рассмеялся. Его щечки снова алели как яблочки, а дыхание было как аромат лилий.

Яркое солнце величественно поднималось из-за горизонта. Утро было свежим и невыразимо прекрасным. Окрестности заливали лучи персикового цвета. Снежные волки поднялись, широко зевнули, и в открытых пастях затрепетали язычки лилового пламени.

— Следуйте за мной. Как только взойдет солнце, нам нужно разбудить мальчишку.

Снежный ребенок побежал туда, где накануне засыпал мальчишку снегом.

— Ройте здесь.

Снежные волки тут же принялись рыть снег задними лапами. Ветер уносил снежную пыль, словно дым.

Из деревни спешил человек в снегоступах и меховой накидке.

— Довольно! — приказал снежный ребенок, когда из-под снега показался краешек красного одеяла. — Твой папа пришел. Просыпайся! — крикнул он, взлетая на дальний склон, и поднял облако снежной пыли.

Мальчишка зашевелился. А к нему уже что было сил бежал человек в меховой накидке.

В кипарисовой роще на горе Нисинэ охотился горный леший. Выгнув спину, как кошка, и выпучив огромные, словно блюдца, золотые глаза, он выслеживал зайцев.

С зайцами нынче не повезло, зато удалось изловить фазана. Потревоженный фазан попытался было взлететь, но леший, сжавшись в пружину и прижав к себе руки, метнулся вперед и упал на фазана, расплющив того в лепешку.

Обрадовался леший, аж покраснел весь, растянул в ухмылке пасть от уха до уха. Небрежно помахивая добычей, он вышел из рощи. Выйдя на южную сторону, сплошь залитую солнцем, он вдруг бросил фазана в сухую траву, поскреб ногтями в красных волосах, свернулся калачиком — и сладко заснул.

Где-то неподалеку распевала свои песенки малая птаха — фюить-фюить — а в сухой траве покачивались только что распустившиеся нежно-лиловые «змеиные язычки».

Горный леший перевернулся на спину и уставился в синее-синее небо. Пестрое, как горная груша, солнце отливало червонным золотом, в воздухе растекался сладкий аромат сухой травы, а на вершинах гор, вздымавшихся прямо за спиною, ярко светились окруженные ореолом белые шапки снега.

«Ох и вкусная, наверное, штука эти солнечные конфеты… — подумал горный леший. — Уж сколько их делает Солнечная госпожа — и не счесть… А мне так ни одной и не досталось…». По синему чистому небу бесцельно плыли на восток легкие влажные облака.

Леший заурчал и лениво подумал:

«Вот ведь, возьмем облака… Летают они по небу по воле ветра — то появляются, то исчезают… Отлично устроились. Верно, это и называется — жить, как "перекати поле"».

И тут его ноги и голова сделались легкими-легкими, лешему даже почудилось, что он повис в воздухе вверх тормашками. И полетел он куда-то, покачиваясь, сам не зная куда. Ни дать, ни взять — «перекати-поле»… А может, и впрямь его несло ветром.

«Сейчас я над Семилесьем. Да, точно, здесь семь лесов. Иные зелеными соснами заросли, а есть совсем лысые, желтые, как одеяние монаха. [15] Раз уж забрался в такую даль, пожалуй, что и до города доберусь, тут рукой подать. Только нужно принять другое обличье, а то в таком виде и насмерть забить могут!» — бормотал себе под нос леший. Раз-два, и готово — вместо лешего появился дровосек. А город был уже совсем близко. Голова у лешего по-прежнему была легкая-прелегкая, как воздушный шарик, да и руки-ноги слушались довольно плохо, а потому он медленно и осторожно вошел в город.

У городских ворот с давних пор стояла рыбная лавка. На прилавке были навалены грязные соломенные мешки с соленой кетой и сплющенные головы иваси. Под навесом крыши болтались красновато-черные щупальца пяти вареных осьминогов. Горный леший внимательно осмотрел их всех.

«Какие прекрасные щупальца! — восхитился он. — Все в бородавках, а как лихо закручены. Это куда красивее, чем штаны для верховой езды у господина помощника инженера из уездной управы. Представляю, как они великолепны, эти могучие осьминоги, когда они ползают в синей мгле по дну морскому!

От восхищения леший даже палец невольно в рот засунул. И тут к нему подошел китаец в светло-голубом платье, с огромным тюком за плечами. Он было уже прошел мимо, как вдруг остановился и похлопал лешего по спине.

— Китайские ткани… Продаю китайские ткани! — пропел он. — Покупайте «рокусинган», [16] очень десево, больсяя тяська!

Леший удивленно обернулся.

— Не надо! — оглушительно рявкнул он, но заметив, что на его странный голос в изумлении обернулись хозяин рыбной лавки с багром в руках и другие деревенские жители в накидках из коры липы [17] поспешно замахал руками и прошептал.