Приказ комбата «бутылочники» и гранатометчики выполнили как положено: все бронетранспортёры были подбиты и сожжены, а большинство вражеских автоматчиков уничтожено. Отряд с небольшими потерями перешел шоссе и скрылся в старых сосновых лесах юго-восточнее Логойска…

Дороги вынужденного отступления… В эти знойные летние дни они были забиты беженцами и отходящими воинскими частями. По обочинам шоссе и в придорожных кюветах, в свежих бомбовых воронках валялись изуродованные и сгоревшие грузовики, мотоциклы, конные повозки. На переправах, ожидая очереди, собирались тысячи людей и сотни машин. И надо всем этим — над шоссе и проселками, над речными переправами, над железнодорожными станциями и разъездами — с восхода и до заката, бомбя и обстреливая отходящих, кружили «юнкерсы», «хейнкели» и «мессеры».

Имея задачей прикрывать отход главных сил, арьергарды Сотой днем и ночью вели сдерживающие бои с танками и моторизованными частями противника. Разворачиваясь на промежуточных рубежах, иногда — прямо в боевых порядках пехоты, батареи артиллерийских полков били по вражеским танкам прямой наводкой, опять пошли в ход бутылки и фляги с бензином. Не раз и не два отряды прикрытия поднимались в контратаку и в рукопашной схватке отбрасывали врага…

К вечеру 1 июля, после трех суток тяжелейших оборонительных боев почти в окружении, Сотой удалось наконец оторваться от шедшего следом противника. Используя выгодный рельеф местности и водные преграды — притоки Волмы, батальоны прикрытия сумели задержать немцев на несколько часов. Основные силы дивизии заняли в это время оборону на рубеже Новые Зеленки — Дыя — Червень, выставили охранения и наблюдателей и приступили к оборудованию своих позиций.

Около полуночи, когда обстановка окончательно прояснилась, генерал Руссиянов вызвал к себе командиров частей и их замполитов: надо было подвести итоги первых боев, обсудить положение и перспективы.

Вызванные на совещание командиры и политработники собрались в тесной крестьянской избе. Желтый неяркий свет керосиновой лампы освещал их осунувшиеся лица, поблескивал в усталых, с воспаленными веками глазах.

— Командование и политический отдел дивизии, — поднявшись над столом, негромко сказал генерал, — довольны боевыми действиями личного состава всех частей и подразделений. Мы не поддались панике, сумели с честью выполнить все приказы командования. Я благодарю вас всех и в вашем лице — весь личный состав дивизии. Сейчас наша задача — изматывать врага, при любой возможности истреблять его живую силу и технику, особенно — танки. Мы должны делать все, чтобы затруднить продвижение фашистов по нашей земле. Под личную ответственность командиров частей приказываю: в случае дальнейшего вынужденного отхода использовать все виды противотанковых и противопехотных заграждений, уничтожать мосты, гати, переправы, перекапывать и разрушать дороги. На дорогах и в населенных пунктах устраивать баррикады и завалы. Для этого все саперные роты укомплектовать личным составом в соответствии со штатным расписанием военного времени и своевременно пополнять. Обманывайте, наконец, немцев! Если не будет хватать мин, ставьте ложные предупредительные знаки «мины», «минировано». Пока они разберутся, что к чему, пройдет время… Партийно-политический аппарат, в первых боях показавший себя с самой лучшей стороны, должен и на этот раз помочь командованию довести боевую задачу до каждого бойца, завтра с утра мобилизовать местное население на оборонительные работы… Приказ об устройстве противопехотных и противотанковых заграждений уже подписан, и вы его сегодня получите.

Они впервые за эти тяжелые дни собрались вместе — командир дивизии, его заместитель по политчасти, командиры штаба, командиры и замполиты полков и спецподразделений. И каждый сейчас почувствовал, понял — понял с радостью и гордостью: их дивизия, их родная орденоносная Сотая жива! Жива и действует! Это по-прежнему крепкая боевая единица, которая еще хорошо повоюет и которую надолго запомнит враг. Тяжкие испытания и жестокие бои не надломили боевого духа ее бойцов и командиров, не поколебали их веры в окончательную победу над фашистскими захватчиками.

Совещание кончилось, а расходиться не хотелось — говорили, вспоминали недавние бои, павших товарищей, мечтали о том времени, когда враг будет изгнан из пределов священной советской земли. Вместе выпили чаю.

Около двух ночи генерал Руссиянов и старший батальонный комиссар Филяшкин вышли проводить командиров частей. Черное небо на западе и юго-западе кроваво багровело у горизонта заревами дальних пожаров. Но ни гула канонады, ни отблеска осветительных ракет — перед фронтом дивизии стояла необычная для этих дней и ночей, невольно настораживающая тишина.

Весь следующий день тоже было тихо. Бои шли где-то севернее. Изредка грохот орудий доносился и с юга. Это, как выяснилось позже, обходя полосу обороны Сотой, танковые части противника справа и слева от нее с тяжелыми потерями пробивались к переправам на Березине.

Получив новый приказ на отход, дивизия почти сутки под огнем и бомбежкой двигалась в район населенного пункта Чарнявка — к тому участку, где 161-я стрелковая еще удерживала переправы через Березину. Сорок километров лесами и проселочными дорогами прошли за сутки бойцы Сотой, чтобы в соответствии с приказом занять оборону на восточном берегу реки и привести себя в порядок. Но когда до переправы оставался какой-нибудь час ходу, головные дозоры доложили: на Березине противник, его танки атакуют наши части, обороняющие мост. Дивизия фактически оказалась в кольце: с трех сторон враг, с четвертой, в тылу, — река. Единственная возможность прорваться — с ходу атаковать немцев.

Командир дивизии бросил в бой измотанные трудным и долгим маршем, понесшие большие потери полки полковника Шварева и подполковника Якимовича. За боевыми порядками стрелковых батальонов, поддерживая их огнем, пошли на врага артиллерийские батареи.

Удар был неожиданным и поэтому успешным: 85-й и 355-й потеснили противника, пробили широкий коридор к реке, обеспечили переправу своих тылов, штаба и вторых эшелонов дивизии. А ночью все части Сотой, в том числе и батальоны прикрытия, организованно отошли за Березину.

…И опять дороги вынужденного отступления.

Части Сотой отходили на восток в основном ночами. С рассветом занимали оборонительные позиции в готовности встретить стремившегося окружить их противника или укрывались от вражеской авиации в лесных массивах. В голове колонн и параллельно маршруту отхода шли головные и боковые дозоры, тылы прикрывали сильные арьергарды. В центре растянувшихся на марше полков, поскрипывая колесами, двигались повозки с ранеными, с патронами и гранатами, с запасами продовольствия и фуража. Горючее было отдано уцелевшим машинам 46-го гаубичного артиллерийского полка и приданного дивизии 151-го корпусного артиллерийского полка, бронемашинам и легким танкам разведывательного батальона, медсанбату…