И везде он был с нами, наш первый гвардейский генерал, а мы с гордостью называли себя руссияновцами.

— Знаете, — продолжал с доброй, чуть ироничной улыбкой Иван Никитич, — кое-кто даже упрекал меня за то, что я, дескать, не стремился продвинуться, что за всю войну стал лишь на один ранг выше в звании и с командира дивизии «вырос» только до командира корпуса… Не буду вдаваться в тонкости этого деликатного вопроса. Скажу только одно: я горжусь тем путем, который мне довелось пройти в годы войны, и в этом мое счастье — счастье коммуниста, солдата, гражданина, патриота… Я горжусь, что у меня были такие однополчане, что я был в их строю и вместе с ними шел к победе. И не буду лукавить, не буду изображать ложной скромности: самая высшая награда состоит для меня в том, что дивизию и корпус называли руссияновскими, а их солдаты и командиры называли себя руссияновцами.

…Оперативная группа штаба дивизии и основные силы 85-го стрелкового полка уже были на восточном берегу Днепра, когда прикрывавший переправу отряд был неожиданно атакован вражескими автоматчиками на бронетранспортерах. Схватка на лесной дороге и на просеках была короткой и ожесточенной. Прорваться к переправе противнику не удалось, но штаб полка оказался отрезанным от своих батальонов и от группы прикрытия, понесшей большие потери. В распоряжении подполковника Якимовича, кроме нескольких командиров Штаба, осталось всего десятка два бойцов комендантского взвода, и только с личным оружием.

— Что можешь предложить, комиссар? — взглянул он на Федора Зыкова.

— Выполнять приказ — идти в район сбора.

— Вопрос не в этом. Не куда идти, а как. У нас даже карты нет. Старые листы уже не годятся: все, что на них, давно под немцем.

Зыков затянул на левой руке тесемки окровавленного бинта, поднял усталые глаза:

— Будем брать проводников. Нам надо уйти за Днепр — вот что сейчас главное. Надо идти вдоль берега и искать возможность переправиться.

Двинулись, когда стемнело, и шли лесами всю ночь, ориентируясь по компасу, выдерживая общее направление на шум отдаленного боя. Орден Ленина, которым была награждена дивизия и который по традиции хранился в ее лучшем — 85-м — полку, находился у лейтенанта Срибного. Днем отдыхали в лесной чаще, высылали вперед разведку, старались обходить деревушки и хутора — чтобы случайно не напороться на немцев. Но к переправам на Днепре выбраться пока не удавалось.

Рано утром 16 июля группа командира полка услышала впереди шум машин. Подполковник Якимович немедленно послал одного из бойцов разведать обстановку.

— Большак, товарищ подполковник. Похоже — на Могилев, — доложил тот, вернувшись. — Проходит немецкая часть.

Короткими перебежками — от дерева к дереву, от кустика к кустику, — а где и ползком группа подошла к дороге. Сквозь ветки деревьев были хорошо видны проходящие по шоссе грузовики с немецкой пехотой, бронетранспортеры, мотоциклы, тягачи с артиллерийскими орудиями на прицепах.

Ждать «просвета» пришлось очень долго. Наконец лейтенант Срибный, лежавший в траве ближе всех к дороге, посмотрел направо, налево, негромко доложил!

— Чисто, товарищ подполковник.

— Всем — на ту сторону! — приказал Якимович. — Бегом!..

Первым, пригнувшись, перебежал дорогу Срибный, потом — один из красноармейцев его комендантского взвода. За ними пошел командир полка и другие бойцы. А Зыков и Шнейдерман вынуждены были остаться на той стороне — за поворотом шоссе опять послышался шум машин.

Казалось, немецкой моторизованной колонне не будет конца. Она шла часа полтора, и когда дорога наконец опустела, ни Зыкова, ни Шнейдермана на той стороне уже не было. Посланный за ними боец облазил все и справа, и слева от того места, где они находились, и вернулся ни с чем.

«Значит, решили пройти в другом месте, — сказал себе командир полка, — Задачу они знают, люди надежные, живы будут — пробьются».

— Продолжать движение по маршруту! — распорядился он.

Лишь в 1965 году мне с помощью однополчан удалось установить, что Михаил Викторович Якимович живет в Риге, а Феодосии Андреевич Срибный — на Украине, в городе Фастове, недалеко от Киева. В свою Сотую они обратно не попали: Срибный, чуть ли не на руках вынесший к своим тяжело контуженного командира 85-го стрелкового полка, был направлен в другую часть, а М. В. Якимовичу немало пришлось помаяться по госпиталям. Они подробно рассказали мне в своих письмах, как все было тогда, в сорок первом. А семь лет спустя мне в руки попала книга Л. Безыменского «Особая папка «Барбаросса» (М., изд-во АПН, 1972). На 185-й странице читаю:

«Начиная с 25 января штабы армий Донского фронта каждый день докладывали о пленении огромных масс немецких солдат и офицеров. Немало было и генералов. Это создало для штаба фронта необычную задачу: как разместить пленных генералов?.. По распоряжению начальника штаба фронта генерала М. С. Малинина комендант штаба полковник Якимович приступил к созданию необычного генеральского городка… Несколько домиков было отведено специально для размещения пленных генералов 6-й армии».

И далее:

«1 февраля 1943 года… поздно вечером комендант штаба Донского фронта полковник Якимович получил распоряжение доставить фельдмаршала Паулюса на первый допрос».