– Вот именно, я так всегда и думала – все мужики сволочи. Разве у вас жены нет?

– А вы замужем? – ушел от ответа Андрей.

– Это не важно, когда нас окружает Балтийское море и мы вдвоем на борту теплохода.

– А за дверью ваши товарищи по партии ждут результатов вашего визита.

– Вы можете проверить, – уверенно ответила Татьяна, – там никого нет.

– Убежали?

– И не подходили. Они верят, что я справлюсь.

Наступила неловкая пауза. Следовало что-то делать. Андрей почти непроизвольно совершил наглый поступок. Наглый вообще, но не в этой ситуации – ему было любопытно спровоцировать женщину на какие-нибудь неординарные действия.

Андрей положил ладонь на грудь Татьяны – грудь отлично вписалась в чашку пальцев.

– Да вы что? – с секундным опозданием, но вполне искренне возмутилась Татьяна. – Что вы себе позволяете?

Она резким движением оторвала руку от груди и отвела в сторону.

Но не закричала, а возмутилась лишь вполголоса.

Андрей чмокнул ее в щеку и подчинился.

Ладонь упала на колено.

– Где же ваши обещания? – прошептал он. – Так вам никогда меня не соблазнить.

– Я и не собиралась!

– Только говорили?

– Андрей, не надо надо мной издеваться! – Веснушки ярко вспыхнули на щеках, рыжеватые волосы туго завивались. – Мне и без вас тошно.

– Довели соратники?

– Вы, по-моему, ничего не понимаете – вы безобразно аполитичны.

– Вам кажется?

– Андрей, перестаньте притворяться, я вас убью!

– Слишком резкий переход от любви к ненависти!

– У меня нет к вам никаких чувств.

– Тогда дайте мне поспать и идите в бар.

– Не могу.

– Убьют?

– Анастасия ждет ответа.

И тут Андрей понял, что просто тянет время, тянет в разговоре – не зная, что же ему делать?

Признаться?

Татьяна сама помогла ему. Не почувствовала растерянности и готовности сдаться.

– Неужели вы думаете, что никто не видел, как вы вернулись всей бандой на «Симонов»? И притащили тот самый ящик? Я больше того вам скажу: с вами появилась крашеная старуха дикого вида – на борт взошла, а обратно не вышла. И с ней еще какой-то хлыщ. Кто эти люди?

– А может, они уже ушли, пока вы здесь сидите? – спросил Андрей. – Ведь никому не запрещено гостей принимать? Шведских коллег.

– Андрей, вы явно принимаете сторону бандитов и коммунистов, – удивилась Татьяна и убрала руку с коленки Андрея. Роман иссякал на глазах. – Вы же знаете, как плохо это может для вас кончиться!

– Я потеряю ваше расположение?

– Это лишь малая часть ваших неприятностей.

– У вас глаза как у кошки, – сказал Андрей. – И горят.

– Я могу быть страстной, – ответила Татьяна. – Человек, вкусивший моих ласк, никогда меня уже не забудет. Но вам это уже не грозит.

– Я не смогу исправиться?

– Вам будет трудно исправиться.

«У всех этих людей – очевидные провалы с чувством юмора, – подумал Андрей. – Как было бы мило, если бы они умели улыбаться. Но они или хохочут, или строят строгие физиономии».

– Что же мне надо сделать, чтобы просвещенная общественность меня простила?

– Сначала расскажите мне, что оказалось в том ящике? Вы видели сокровища царского семейства?

– Нет, не пришлось.

– Они скрыли это от вас?

– Честно говоря, они и сами туда не заглядывали.

– Почему? Только не лгите мне. Я ненавижу, когда мне лгут.

– Ящик не удалось открыть.

– Почему?

– Ключа не нашли.

– Я тебя убью!

Татьяна со злобой ударила его в висок кулаком. Была бы мужчиной – отправила бы его в нокаут.

Она кинулась его бить, и пришлось схватить ее за кисти рук. Она вырывала руки, глаза были совсем близко.

– Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу! – шептала она.

Татьяна дышала часто и неглубоко. Глаза вспыхивали по-кошачьи в свете настольной лампы.

Вдруг она сказала громко:

– Да потуши ты этот свет! Лампу потуши, мать твою!

– Как так? – Андрей не был готов к столь резкому переходу настроения.

– Я хочу тебя, мерзавец, я хочу тебя…

Андрей медлил. И не потому, что женщина была ему неприятна, – Татьяна была очень хороша, но Андрей глупо устроен – он не мог, не умел сдаваться женщине. Он должен был покорить ее. Он должен был ухаживать за ней. «Я люблю украшать елку, а все пляски вокруг нее одинаковы, – как-то говорил он своему приятелю. – Я люблю Лидочку, но не могу поклясться, что всегда был ей верен. И не потому, что столь полигамен, просто жизнь устраивала мне ситуации, в которых я был ведомым. Это не значит, что мужчина должен спешить к любимой жене с признаниями и покаянием. Покаяние оставьте для других случаев. О том, что произошло с тобой в других мирах и в других временах, забудь или помни – с содроганием или сладостью. Пускай это останется в тебе».