Часовой посторонился, пропуская его в ЧК.

Поднявшись к себе в кабинет, следователь прежде всего позвонил в порт Ремизову. Телефон гудел сиплыми сигналами, хрипел, но порт не отвечал. Романов раз двадцать крутнул ручку, и, наконец, чей-то замирающий вдали голос ответил:

— Река слушает…

— Мне Ремизова, — сказал следователь.

— Нет Ремизова, — ответил голос и стих, растворился в треске и хрипе проводов.

— Ремизова, Ремизова, — повторил следователь, — разыщите и скажите, что звонил Романов, пускай срочно приедет в ЧК. Очень важно.

Голос чуть оживился. Ответил:

— Хорошо.

Ожидая Ремизова, Романов прошел к дежурному, узнал, когда приедет начальник Дончека. Скорятина ждали часа через два.

«Это хорошо, — подумал следователь. — К этому времени я многое успею выяснить».

У дома на окраине остались два товарища, присланные дежурным.

Романов мог не волноваться — оттуда и муха не вылетит незамеченной, — и все же ему было неспокойно. Ему казалось, что он сделал что-то не так и не то. А ошибаться он не имел права.

Романов вновь с ожесточением начал крутить ручку телефона, Но ему по-прежнему ответили, что Ремизова еще нет.

Люди, с которыми он боролся, торопились. Это следователь отчетливо понял.

Убийство на «Атланте» произошло двое суток назад. Баркас обнаружили у Таганрога. Вчера вечером помощник капитана «Атланта» был в Ростовском порту. Затем сегодняшний случай с портфелем. Да, они торопились. Он был убежден в этом. Торопились, но действовали обдуманно и методично.

«Нет преступлений нераскрываемых, — вспомнил следователь слова, часто повторяемые начальником Дончека, — есть преступления еще не раскрытые. И надо помнить, что успех в раскрытии преступления во многом зависит от нашей оперативности».

Следователь взглянул на часы. Прошел час, как он вернулся в ЧК. Ремизова все не было.

Романов еще раз позвонил в порт.

Уже знакомый, чуть слышный голос ответил, что Ремизов ушел в ЧК.

Следователь положил трубку, и в это время в дверь постучали.

Это был Ремизов. И куртка, и брюки, и сапоги его были белы от муки. И можно было, не спрашивая, сказать, чем гружен пароход, который он только что отправил.

«Дергаю я его, — подумал Романов, — а ведь у него и своих дел невпроворот».

Ремизов сел к столу, и стул под ним жалобно заскрипел. Словно поняв мысли следователя, Ремизов сказал:

— Видишь, какой я здоровый, мебель не выдерживает — жалуется. Вторые сутки на ногах, жена шумит: «Свалишься!» Но ничего, выдюжим, надо выдюжить!. Да, как твоя рана?

— Ничего, — сказал Романов, — подживает. День-другой — и сниму повязку.

— Добре… Живуч ты… Так говори, зачем позвал.

— Опиши мне, — сказал Романов, — как выглядит помощник капитана «Атланта».

Ремизов подумал минуту, сказал:

— Высокий, поджарый, смуглолицый… Хваткий такой мужчина… Молодой еще…

И, вдруг вспомнив, добавил:

— Да, у него есть заметная примета — припадает он слегка на одну ногу. Видать, ранен в прошлом был.

Помощник капитана «Атланта» не был похож на человека из домика, на окраине.

— Понятно, — сказал следователь, — а нет ли в команде «Атланта»…

И он как можно подробнее описал того, кто утром вырвал портфель у Антона.

— Не помню, — сказал Ремизов, — нет, не помню.

Романов встал, прошелся по комнате, зябко запахнул шинель. Ремизов, взглянув на него, неожиданно спросил:

— А ты ел что-нибудь сегодня, товарищ?

И, не дожидаясь ответа, вытащил из кармана воблу и ломоть хлеба.

— В порту что только не грузим! И рыбу, и мясо, и хлеб. Вчера масло грузили. А самим жрать нечего.

— То для Москвы и Питера, там еще хуже…

— Знаю, — сказал Ремизов. — Вот здесь, — он постучал себя пальцем по лбу, — все ясно. Но придешь домой — детишки глядят голодными зверьками, а от тебя запах, хоть режь ножом — и на сковородку.

— Да, — ответил Романов, — нелегко…

— Куда уж там! Ну ладно, это все разговоры. Давай о деле.

Грызя воблу, следователь спросил:

— Сегодня, завтра или в ближайшее время из Таганрога не выходит какое-нибудь судно на Кавказ?

Ремизов подумал, сказал:

— Завтра нет, но вот на рассвете послезавтра идет одно судно.

Романов отложил воблу.

— А кто капитан?

— Капитан из старых, — ответил Ремизов.

— Ну и что он за человек, надежный?

— Как тебе сказать… Служить он нам служит, но вот насчет надежности… Два элеватора имел он до революции… Человек не нашей руки….