А Ингерд дальше спрашивает:

— Живет где? Показать можешь?

— Известное дело, могу, — ответствовал Ян.

Сказать "не могу" — один пойдет, голову сложит.

— Далеко это. Через многие земли идти надо. Подрезать могут, — заметил Ян.

— Не страшно.

— И Лес Ведунов к самому ее дому подступается, — с другого бока подкатил Ян.

А Ингерд, знай, твердит:

— Не беда.

Задумался Ян. Не хотелось ему на поклон к старой ведьме идти, встречал он бедолаг, которые всем, что есть, за ее советы поплатились, но и отпустить парня одного тоже не по душе ему было, вроде как сам сманил да в сторону…

Утром, едва из дозора возвратившись, пошел он к отцу. Нашел его в кузне, он там кольчугу, в последнем бою порванную, латал. Жарко было в кузне, звонко молоты стучали, и грозно гудел горн. Позвал Ян отца, подождал, пока тот куском полотна пот вытер, и поведал ему о ночном разговоре с Ингердом. Осерчал Кассар Серебряк, выслушав рассказ сына.

— За то, что помочь хочешь — хвалю, — сердито сказал он, — а за то, что смерть там свою найти можешь, за то, что не подумал про это, — оттаскать бы тебя за волосы, да взрослый уж. Ты — янгр, кто место твое займет, пока не вернешься? А если не вернешься? Иной раз не пойму, где голова твоя, Ян Серебряк… Но будь по-твоему.

Кассар Серебряк поглядел на сына. Гнева в его глазах уже не было.

— Будешь у Згавахи — про племя наше не забудь. А янгром вместо тебя брат твой младший останется.

Знахарь, узнав обо всем, рассвирепел.

— Дурья твоя голова! — сказал он Яну и так на него поглядел, что тот готов был из избушки опрометью бежать. — Згаваха большую за свои слова плату берет, не осилите — жизнь свою у порога ее сложите. Если раньше ее Боргвы, или Туархи, или еще кто не заберут!

Но Ингерд молча собрал все, что имел, — шкуры бобровые, те, что получше, несколько камней дорогих, в последнем походе добытых, да соли — чистой, белой — в мешочек насыпал.

— А ты, Ян, что дашь? — спросил знахарь.

— Да то же самое. Других богатств не нажил.

Знахарь пожевал губами, взглянул на одного, на другого, потом пошел в кладовку и принес оттуда туесок, а в нем — варенье земляничное, густое, душистое.

— Вот это ей подадите, — сказал.

— Да ты что, колдун?! — изумился Ян. — Да Згаваха в пыль нас обратит за такое подношение! Не золото червленое, не серебро белое, не камень-солнце, а… варенье! Да она…

— Цыц! — прикрикнул на него знахарь. — Делай, как говорю! Ишь, перечить вздумал!

Ян примолк, но по лицу его видно было, что он решил, будто знахарь из ума выжил. Ингерд туесок взял, в мешок дорожный положил, надежно завязал, на плечо закинул и — за порог.

Ян руками развел, а знахарь ему сказал:

— Никто тебя за язык не тянул. Сам кашу заварил, сам ее теперь и хлебай.

Вздохнул Ян тяжко, да делать нечего, поплелся вслед за Ингердом. Ему было отчего вздыхать: земли предстояло пройти опасные, не заметишь, из-за какого куста стрелу в бок получишь.

Четыре клана делили территорию ближе к Соль-озеру и вокруг него: Орлы, Лисы, Туры и Соколы. Эрвиллы, Брандивы и Умантиры — Зоркие Орлы — селились по западному берегу Соль-озера, Белые Туры — Стиэри — обжили западный берег и северный, до озера Остынь и Высокой Гряды. Лисы жили на реке Келмень, большой реке, богатой рыбой и дичью в окрестных лесах. На другом берегу обитали Боргвы — Куницы да Туархи — Рыси. Как Стигвичи и Годархи донимали Соколов на Стечве, так Лисам доставалось от Боргвов и Туархов. Орлы, Лисы, Туры и Соколы между собой старались не воевать, а остальные кланы пытались вытеснить их с берегов Соль-озера, оно и понятно: копи давали соль, необходимую для заготовки на зиму рыбы и мяса, да и места вокруг были богатые, и поля под хлеб и под выпас пригодные. Никто и никогда не жил здесь в спокойствии, и в одиночку мерять дороги по землям соседей было опасно. Ингерд Ветер мог этого не знать, а может, все равно ему было, а вот Ян голову сложить опасался.

Долго они шли, и все Ингерду было в диковинку — поля зеленые с травой сочной, леса от берез светлые, глубокие лощины с бегущими по дну ручьями — земля и впрямь благодатная, обращайся с ней ласково — век счастлив будешь Родные края Ингерда куда суровей этих — с лесами дремучими, где неба из-за мохнатых крон не увидишь, с реками студеными и ветром соленым, могучим, от которого деревья и травы ковром ложатся.

"Вот ведь как, — думал Ян, поглядывая на Ингерда, — смотрю на него, и кто б другой посмотрел — человек как человек, и мимо пройдешь, если не зацепит, и знать не узнаешь, что внутри — развороченная могила".

Миновали они последний дозор Соколов на окраинном рубеже — пять холмов пологих там цепью стоят, — и спряталось солнце. Заклубились в небе тучи одна одной темнее, холодно стало, и дождь хлынул, и шел он целый день, до самого вечера. Ингерд и Ян промокли и продрогли, стали думать, где бы обсушиться. Огонь развести — невзначай увидит кто, поди потом, расскажи, что ты не лиходей какой. Нашли старую сосну, из земли вывороченную, и в яме под корнями развели костерок.

Быстро собралась ночь, резче запахло мокрой травой, громче ветер загудел в кронах, на Ингерда опять напала черная тоска. Никак не мог он свыкнуться с ее приходом, подкрадется, как тать, из-за угла, да в горло вцепится. А Ян, наоборот, согрелся и повеселел, даже затея навестить Згаваху уже не казалась столь безрассудной, когда в одной руке добрый кусок хлеба, а в другой — фляга с хорошим вином. Разговор не вязался, Ингерд чернее тучи был, и Ян задремал, оставив его мыслям мрачным на растерзание. Думы думами, а день завтра спокойным не будет, уже как-никак чужую землю топчут. Кому рассказать, что к ведьме на поклон идут — не поверят…

Много ли Ян спал, мало ли, но посреди ночи будить его Ингерд взялся. Очнулся Ян, понять ничего не может — где он, что с ним, и зачем это Волк за плечи его трясет. Потом слышит — недалеко сучья трещат, крылья хлопают, зверь какой-то заверещал. Переглянулись Ингерд и Ян — дело понятное, добыча с охотником встретилась, но тревога-то отчего не уходит? Все пичуги в гнездах притихли, все зверушки малые со страху в норы попрятались. Долго из-за кустов рычание злобное слышалось и птичий клекот, и глухие удары, а как стихло все, Ян да Ингерд, крадучись, поглядеть пошли.