— Я спросил про оральный контакт с гениталиями детектива Швинна.

— Я не видел.

— Значит, рот Тони Стампф мог находиться в контакте с пенисом детектива Швинна, но так, что вы этого не видели?

— Я рассказал вам о том, что видел.

— Пенис детектива Швинна вошел в контакт с вагиной или анусом Тони Стампф?

— Я не видел.

Этот ублюдок сказал про анус, потому что…

— Тоня Стампф вступала в интимные отношения любого рода с детективом Швинном?

— Я не видел, — повторил Майло.

А вдруг они использовали какой-нибудь прибор ночного видения и записали все на пленку? Тогда мне конец, подумал Майло.

— Пенис во рту, — вмешался Поулсен. — Да или нет?

— Нет.

— Пенис на или внутри вагины.

— Нет.

— Пенис на или внутри ануса.

То же ударение на вполне определенном слове. Явно не совпадение.

— Нет, — ответил Майло. — Полагаю, мне следует обратиться в Лигу защиты.

— Правда? — удивился Брусард.

— Да, это совершенно очевидно…

— Можете обратиться, детектив Стеджес. Если вы действительно считаете, что вам нужен защитник. Но с чего вы это взяли?

Майло промолчал.

— У вас есть повод для беспокойства, детектив? — спросил Брусард.

— Не было, пока вы, ребята, не затащили меня…

— Мы не затащили, мы вас пригласили.

— Ах, — проворчал Майло, — прошу меня простить. Брусард притронулся к магнитофону, словно грозился вновь его включить. Затем наклонился к Майло так близко, что тот смог бы сосчитать стежки на лацканах его пиджака. Никаких пор на лице. Ни одной, словно его вырезали из черного дерева.

— Детектив Стеджес, не намекаете ли вы на то, что мы оказываем на вас давление?

— Нет…

— Расскажите о ваших отношениях с детективом Швинном.

— Мы напарники, а не приятели, — ответил Майло. — Время, что мы проводим вместе, полностью посвящено работе. За три месяца мы раскрыли семь убийств — сто процентов вызовов. Недавно мы начали заниматься восьмым, оно оказалось достаточно сложным, и мы находимся в стадии поиска убийцы…

— Детектив! — сказал Брусард. Громко. Чтобы положить конец данной теме. — Вы когда-нибудь видели, как детектив Швинн получает от кого-нибудь деньги в рабочее время?

Значит, он не хочет разговаривать про Джейни Инголлс.

Его захватила собственная игра, и он уже не может остановиться, пока не доведет ее до конца. Или его вовсе не интересует Джейни Инголлс?

— Нет, — ответил Майло.

— Когда он встречался с Тоней Стампф?

— Нет.

— Или с кем-нибудь еще? — рявкнул Брусард.

— Нет, — сказал Майло. — Ни разу.

Брусард опустил голову, посмотрел Майло в глаза, и тот почувствовал, как дыхание его собеседника — теплое, ровное, мятное — вдруг стало кислым, словно Брусарда неожиданно затошнило. Получается, этот парень тоже живой, и в его организме идут самые разнообразные процессы.

— Ни разу, — повторил он.

Его отпустили так же неожиданно, как и вызвали на допрос. Не говоря ни слова, не прощаясь, оба полисмена отвернулись и вышли. Майло сразу же уехал из участка, даже не стал подниматься наверх, к своему рабочему столу, и проверять пришедшие сообщения.

На следующее утро в его почтовом ящике лежало официальное письмо департамента. Простой белый конверт, без почтового штемпеля, доставленный посыльным.

Его переводят в участок Западного Лос-Анджелеса, и какие-то дурацкие причины — перераспределение персонала. Отпечатанное на машинке приложение гласило, что Майло уже выделили шкафчик и присвоили номер. Содержание его рабочего стола и личные вещи отправлены на новое место службы.

Дела, над которыми он работал, переданы другим детективам.

Майло позвонил, чтобы узнать, кто занимается убийством Джейни Инголлс, и далеко не сразу выяснил, что оно ушло в отдел убийств «Метро» — в Паркеровский центр особо тяжких преступлений. Пошло на повышение.

В «Метро» просто обожали газетную шумиху, и Майло решил, что теперь-то уж о деле Джейни заговорят газеты.

Ничего подобного не произошло.

Он позвонил в «Метро», оставил около полудюжины сообщений, хотел передать информацию, которую не успел занести в отчет. Вечеринка у Коссаков, исчезновение Мелинды Уотерс, подозрения доктора Шварцман относительно Кэролайн Коссак.

С Майло никто не связался.

На новом месте работы его непосредственный начальник, лейтенант, держался враждебно и был похож на свинью. Майло довольно долго не давали никого в напарники — объясняя это внутренними проблемами отдела. На его столе лежала огромная куча старых дел, связанных с убийствами, и несколько новых — к счастью, всякая ерунда. Он ездил один и делал работу автоматически, точно робот, поскольку довольно долго не мог привыкнуть к новому окружению. Западный Лос-Анджелес славился самым низким уровнем преступности в городе, и Майло вдруг понял, что ему не хватает уличной суматохи, он заскучал по безумному ритму прежней жизни.