И мы с ним потопали к моему передвижному коттеджу на колёсах. Гордую меня провожали уважительными взглядами, и я не сомневалась: не пройдёт и получаса, как его величество эльфийский король узнает о геройском поведении своей невесты леди Активии.

И я не ошиблась – этим же вечером навестивший наш курятник Шумву-шах подошёл ко мне после ужина и сказал:

– Я хочу поговорить с вами, леди, – наедине.

До моего мобильного терема мы с королём проследовали в торжественном молчании – при нашем приближении воины охраны вставали и приветствовали нас, лязгая амуницией. Шумву-шах вежливо пропустил меня вперёд; я уселась на диванчике в предельно скромной позе, изображая почтительное внимание.

– Вы позволите сесть? – учтиво спросило его эльфийское величество.

– Вы король, – ответила я, – вам ли спрашивать у меня разрешения?

– Вы хозяйка этого жилища, леди Активиа, – я здесь всего лишь гость.

«Блин, мы так и будем играть в короля Хренлика и королеву Морга или нормальную тему перетрём?» – подумала я и соизволила разрешить ему сесть.

– Вы мне нравитесь, леди Активиа, – без обиняков заявил Шумву-шах, устроившись в кресле, – и я хотел бы видеть вас своей женой.

Сердце у меня прыгнуло и зачастило в режиме зайчика с батарейкой «Энеджайзер». «И чего тебе мешает? – подумала я. – «Бы»-то здесь при чём? Видь – я только «за»!».

– Вы мне тоже нравитесь, – ответила скромная я и добавила: – Очень.

– Я не был счастлив в браке, – продолжал между тем правитель Эххленда, и взгляд его слегка затуманился. – Леди Ослабелла была женщиной достойной во всех отношениях, но мы с ней были слишком разные. Я сделал ошибку, женившись на ней, – мы так и не стали по-настоящему близкими, даже после рождения нашего сына. Наоборот – мы всё больше и больше отдалялись друг от друга, пока не сделались совсем чужими. Наверно, между нами просто не было любви…

Ну, начинается… Слыхали мы эту песню очень одинокого бизона – мужики обожают её петь своим любовницам: типа, я отдыхаю с тобой душой и телом, дорогая, но вот уйти от жены – это не так просто, надо подумать, всё взвесить, обмозговать, так что давай-ка будем с тобой жить по-старому – я буду к тебе приходить в свободное время, трахать тебя, говорить красивые слова, а потом буду возвращаться к опостылевшей жене, потому что… Причины могут быть разными, но в целом мужики используют стандартные варианты: дети, квартира, привычка и всё такое прочее. И дуры-бабы слушают эту песню, и болтаются годами, словно цветок в проруби, – ни к одному берегу, ни к другому.

– А вы, леди Активиа, поразили меня с первого взгляда своей молодой энергией – вы отважны («Ага, значит, про горгульку убиенную тебе уже рассказали!»), целеустремлённы, сдержанны («Это он сделал такой вывод по моему поведению на посиделках с невестами?»), умны, настойчивы и очень красивы.

«Да, я такая» – подумала польщённая я.

– И мне кажется, что на вас действительно упала астральная тень Активии Отданон – в вас много черт, присущих девушкам этого клана. Окостенелла не ошиблась, направив вас ко мне, Алина.

Я слегка дёрнулась, хотя и не сомневалась, что Шумву-шаху хорошо известно, кто я такая есть (вспомним хотя бы тот кристалльчик дымчатый), – привыкла я уже ощущать себя горской княжной.

– И то, что вы из другого мира – это для меня очень важно, да, да, не удивляйтесь! У нас с Окостенеллой был когда-то один, – король чуть запнулся, – …спор. И я очень надеюсь, что вам, Алина-Активиа, удастся его разрешить.

Эту идею его величества я не совсем поняла – точнее, совсем не поняла, – однако успокоилась: значит, в этом чёртовом кристалле ничего плохого про меня точно не было. Меня так и подмывало спросить Шумву-шаха: если я вся из себя такая заманчивая, за чем тогда дело стало? Или у вас тут дикие очереди в местный дворец бракосочетания, вина для свадебного пира не завезли, и нет музыкантов, умеющих играть марш Мендельсона? Однако я молчала, сохраняя принятый имидж прелестной скромницы.

– Но дело в том, – король тяжело вздохнул, – что жениться на вас мне мешает один наш древний обычай, а какой именно – вы узнаете об этом завтра, когда я объявлю о своём решении.

Ох, не люблю я эти древние обычаи, обряды и разные там пророчества: от них, как показывает практика, в сказочных мирах одни неприятности – то надо ждать сто лет, пока какой-нибудь заблудившийся придурок тебя поцелует и разбудит, то ещё что-нибудь из того же репертуара…

– Увы, – Шумву-шах снова вздохнул. – Но чтобы вы не сомневались в искренности моих чувств и в моих намерениях, не зависящих ни от каких обычаев, я готов разделить с вами ложе любви – сейчас, ещё до свадьбы, – и он недвусмысленно повёл глазами в сторону спальни.

У меня даже зубы заныли – опять старые песни о главном, а я-то думала, что здесь их не поют… Хрена – везде то же самое, во всех мирах! Давай-ка, милая, в постельку, а в загс – оно успеется, какие наши годы! В принципе, ничего такого страшного нет, дело житейское, да и я не так чтоб очень уж против, скорее наоборот… Но – нельзя выходить из роли, имидж – всё, жажда – ничто! И я ответила, опустив глаза:

– Ваше королевское величество, я не могу противиться вашей воле, но, – голос мой очень естественно дрогнул, – честная девушка не может никому принадлежать до свадьбы. Дочь князя Эрма умерла девственницей («Пусть проверят – от неё даже пепла не осталось!»), и я, её тень… – на этом я эффектно замолчала (типа борясь с подступившими слезами).