И он рассказал мне...

На следующее утро, оседлав своего любимого осла, который, мне кажется, к этому моменту тоже начал испытывать ко мне дружеские чувства, я стремительно отправился назад. План ближайших дней – последних в Стране догонов – виделся мне до мелочей, до минут.

Я знал теперь все, что мог только узнать для того, чтобы наконец встретиться с теллемами лицом к лицу. Я знал священную формулу, которую заставил меня вызубрить Арама. Это невыразимое сочетание щелкающих и шипящих звуков абсолютно не напоминало человеческий язык и ни в коем случае не могло быть записано на бумаге. Я точно знал, где и когда я могу встретиться с неведомыми летающими людьми.

Моя решимость усугублялась двумя трагическими известиями, полученными «с большой земли». Предыдущим вечером я позвонил в Мопти, где в городском общественном госпитале в отдельной палате лежал Лабесс. Трубку взял Мишель, тот самый наш старый друг из французского посольства, который сообщил мне о смерти Чезаре Пагано. На этот раз ему снова выпала кошмарная участь быть вестником смерти: в то время, когда я был в Найе, скончался Оливье Лабесс!

В то же время в больнице города Сегу, где круглосуточно дежурил другой французский дипломат, за день до этого остановилось сердце Жана-Мари Брезе. Он так и не пришел в сознание. Сейчас посольство занималось тем, что организовывало срочную переправку тел обоих погибших ученых на родину и связывалось с Парижем в поисках их родственников.

Что же касается Малика и Амани, я так и не смог дозвониться до них. В Бандиагаре их не было, в гостинице, к моему удивлению, мне сообщили, что они выписались только сегодня утром, а мобильные телефоны были постоянно отключены. Меня это немного беспокоило, но что поделать, история быстро приближалась к развязке, и я был уверен, что мне уже ничто не сможет помешать.

Через двое суток быстрого пути я оказался под сенью великого плато, а к вечеру пятого дня я увидел в бинокль островерхие соломенные крыши амбаров деревни Номбори. Той самой, где погиб Чезаре Пагано. Той самой, где был выведен из строя Жан-Мари, раскрывший, как видно, секрет птицы Балако. Место, где таинственная смерть вождя разрушила все наши планы, но одновременно дала первый ключ к разгадке тайны теллемов – сведения об их древнем щелкающем языке.

К этому моменту, после почти двухнедельного путешествия по пустыне и холмам Страны догонов, трудно было бы найти в Мали человека, более похожего на туарега, чем я. Тон загара на лице позволял мне всерьез конкурировать с жителями Сахары, а видавшие виды шлепанцы превратились в типичную рвань, какую только и должны носить жители тропической Африки. Я мастерски научился управлять траекторией движения осла, виртуозно ел пищу догонов по, катая из нее шарики одной рукой, и, кроме того, даже словарный запас моего языка догонов сильно обогатился, позволяя перебрасываться короткими диалогами с местными жителями. В селении Пеге у меня даже проснулся научный интерес к их языку, и я заставил каких-то несчастных торговцев в местной харчевне надиктовать мне сравнительный стословный список Сводеша{ Список Сводеша (англ. Swadesh list) – предложенный американским лингвистом М. Сводешем инструмент для оценки степени родства различных языков.} по различным догонским диалектам.

Тем не менее, избегая неожиданностей, я решил до поры до времени не входить в деревню Номбори и перед самым закатом обосновался на ночлег в очередном шатре фульбе, пасших свой скот неподалеку от плато Бандиагара. Я решил остаться здесь на сутки, чтобы в первую ночь выбраться на разведку, а во вторую совершить марш-бросок к пещерам теллемов. Я объяснил своим хозяевам, что ночью мне, возможно, придется уйти, чтобы они не нервничали. Но кочевники, получив от меня пять тысяч франков, по-моему, нервничать и не собирались.

К одиннадцати вечера у меня было все готово. Я решил снова стать европейцем и с невыразимой радостью опять надел свои удобные прочные брюки, рубашку с длинным рукавом и ботинки с рифлеными подошвами. На шее висела камера с бронебойной вспышкой для ночной съемки, на поясе – пистолет, фонарик и кожаные перчатки, а за плечами – рюкзак с инструментами. Я хорошо представлял, что сегодняшней ночью мне предстоит сражаться с таинственной, мистической силой догонов, но меня это уже не пугало, слишком много всего страшного уже успело случиться со мной в этой стране. Я вспомнил слова прорицателя Абдаллаха о том, что только я один узнаю истину, и мне было легко, как будто я шел на экзамен, выучив наизусть ответы на все, даже самые мудреные вопросы.

Вдруг, в половине двенадцатого, совершенно неожиданно для меня раздался звонок спутникового телефона. Я услышал взволнованный голос Малика:

– Алексей, боже мой, хорошо, что я смог дозвониться до тебя!..

– Что случилось? Где ты? – Я пружинисто вскочил на ноги.

– Я в деревне Санга... Пропала Амани! Вчера ночью ушла из гостиницы в Бандиагаре, взяла с собой все свои вещи, а впридачу и мой мобильник. Люди видели, как она брала попутку до Санга, но здесь нет ее и следа! Я не знаю, что делать!

Я колебался лишь секунду.

– Организуй микроавтобус, жди меня завтра в полдень на плато возле деревни Номбори.

Я нажал кнопку отбоя. Меня не удивило это сообщение, я был удивлен, что она сообразила сделать это так поздно. Видимо, кто-то все же прознал, что я был в Найе. От Санга до Номбори как раз один день пути, завтра она будет здесь. Намеченную разведку придется отменить: сегодня последняя ночь, когда я смогу проникнуть на плато. Завтра она предупредит своих людей, меня будет ждать засада. Завтра будет поздно.