– «Броненосец в потемках», точно! Не на рассвете он плавал, а ночью, – обрадовалась Лапуля. – Ой, Димочка, умнее тебя никого на свете нет!

– Правдивая лента об угнетении матросов царским режимом, – объявила Анфиса, – в морском коллективе проснулась революционность.

– Просто им суп с опарышами не понравился, – ухмыльнулась Маргоша, – поковыряйся в любой революции, и понятно станет: высокими идеями прикрыты желания вкусно жрать и мягко спать.

Я поняла, что разговор опять скатывается к политике, и засуетилась:

– Так как насчет броненосца?

– Пятью два десять! – возвестила Лапуля.

– Почему пять? – поразился Димон.

– Ну, задние, передние и боковые, – ответила девушка, – еще хвост! Выходит десять.

– Восемь, – снисходительно поправила я.

– Ладно, – бесконфликтно отреагировала Барби, – не важно, восемь, десять, лишь бы ему удобно было.

Коробок засмеялся, Лапуля заморгала, а Маргоша внезапно сказала:

– Надо бы нам хорошие весы купить, в фитнес-центре они, похоже, врут.

– Ой, правильно, – захлопала в ладоши Лапуля, – а то Димочкины сломались! Уж я на них прыгала двумя ногами, трясла, об пол стучала, никаких цифирок не появилось! Хотите, завтра в магазин сбегаю?

– У меня нет весов! – удивился Коробок. – Я не беспокоюсь о лишних сантиметрах на талии.

– Ой, нет! – кокетливо погрозила Лапуля пальчиком. – Ты стесняешься признаться, что каждый день взвешиваешься!

– Я? – поразился Коробок. – Стесняюсь?

– Конечно, – зачастила Лапуля, – у тебя под кроватью весы.

– У меня? – продолжал недоумевать хакер.

– Симпотненькие, – запела Барби, – но ни фигушечки не показывают!

– Интересное дело выясняется, – потерла ладошки Анфиса. – Дима, ты у нас теперь этот, как его, трамвайный сексуал?

Коробков поперхнулся чаем.

– Метросексуал, – поправила я.

– Подумаешь, – отмахнулась Фиса, – вид транспорта перепутала, что метро, что трамвай, и там, и там рельсы.

– Молодец! – одобрила Коробка Маргоша. – Весы прячешь? Нечего стесняться желания держать тело в форме.

– Да нет у меня под кроватью ничего! – взвыл хакер. – Кроме… О! Лапуля! Только не это! Ты вставала ногами на мой ноутбук!

– Серенькие, маленькие, – испуганно зачастила Барби, – тоненькие! Это не компик! От компьютерчика шнурочки-проводочки тянутся! Ты ведь шутишь?

– М-м-м, – простонал Коробок.

– Вечно надо мной насмехаешься, – обрадовалась Лапуля, – я отлично знаю: компьютер включен в розетку.

– И его не держат под койкой, – встала я на защиту Барби. – Полный идиотизм запихивать технику в пыльное место.

– Они так смешно квакнули, – продолжала Лапуля, – я ножками наступила, а они прикольный звук издали «квакс». Компьютерчик так не сделает.

– Квакс, – безнадежно повторил Димон, – лучше и не сказать! Полный и безоговорочный квакс!

Личико Лапули приняло страдальческое выражение.

– Она не виновата, – быстро сказала я, – просто перепутала ноутбук с весами. Ну кто засовывает аппаратуру под кровать?

– Я, – вздохнул Димон, – серенький маленький компик без шнурочков-проводочков нечасто нужен. М-да. Квакс. Надеюсь, он не страдал, умер без мучений, хоть какое-то мне утешение.

– Я сделала что-то плохое? – всхлипнула Лапуля.

Коробок ее обнял.

– Нет, солнышко, это я идиот.

С балкона послышался шлепок и короткое мяуканье.

– А вот и кошка Терешкова, – обрадовалась я возможности забыть не только про политические беседы, но и про ноутбук-весы, – как раз к ужину. Терешкова чует еду за километр!

– Спиной, как Приходько, – ухмыльнулся Димон. – Таняш, если ты наелась, то пошли побалакаем.

Разговор с Димоном затянулся за полночь, поэтому, когда ровно в семь утра заголосил будильник, я стукнула его по голове и решила поспать еще пять минуточек. Когда глаза открылись в следующий раз, стрелки показывали десять.

Меня смело с кровати, понесло в ванную, потом на реактивной тяге доставило в кухню. Лапуля сидела за столом и, высунув кончик языка, старательно писала что-то в тетради.

– Каша на плите, – пробормотала она, – мне сегодня контрошку сдавать, я ее красиво переписываю.