Тут же появилась бабушка Анна.

— Отведи гостя, — приказал Стрюков, — да помоги, если что надо. Вот так, — обратился он к поручику. — Милости просим, располагайтесь и распоряжайтесь.

Обручев молча поклонился, пристукнув каблуками, взял свои вещи и направился следом за Анной.

Стрюкову казалось, что, как только они останутся одни, Ирина кинется к нему, обнимет и прижмется к его груди. Ирина любила его крепко, и он это хорошо знал.

Но она не бросилась к отцу, а устало опустилась в кресло. В сердце Ивана Никитича что-то кольнуло, будто вонзилось острие тончайшей иголки. Ой, как же изменилась Ирина! Здорова ли?

— Ты что же не встретил? — не скрывая обиды, спросила она.

Стрюков удивленно глянул на нее. — Откуда же мне было знать?

— Телеграмму не получил?

— Телеграмму?! Нет, Иринушка, телеграмму я не получал.

Вдруг его охватил прилив бешеной злобы, да такой, что застучало в висках и сжались кулаки.

— Дожили! Докатились!.. Развал в государстве Российском. С кого же спросить? А? Не с кого! Завтра на почте разгром учиню.

Ирина поморщилась, приложила палец к виску.

— Не кричи так, голова болит. Да и нет причины. Подумаешь, телеграмма где-то застряла.

— От тебя и писем давно не было. Может, и они где-то ходят?

— Не писала.

— Что ж так? А я тут с ума сходил. — Пододвинув кресло, он сел к ней поближе. — Ну, рассказывай, дочка, как жилось?

— Да так, — неохотно промямлила Ирина. — Всего сразу не расскажешь. Жилось... — Она нервно закусила нижнюю губу. — Как-нибудь потом. Сейчас лучше не спрашивай. Не надо...

Какая-то неведомая сила сорвала его с места и бросила к дочери.

— Иринушка! Или обидел кто?

Одной рукой он крепко обнял ее за плечи, другой чуть запрокинул голову Ирины, чтобы можно было глянуть прямо в глаза.

Но Ирина успела овладеть собой. Она чуть тряхнула головой и отвела его руку.

— Просто так, нервы, — нехотя обронила она и, приоткрыв дверь, уже почти спокойно, тоном, не допускающим возражений, крикнула: — Анна, там у меня в ридикюле папиросы. Принеси.

Стрюков широко открыл глаза. Да, сегодня дочь преподносила ему сюрприз за сюрпризом.

— Неужто куришь?! — не совсем смело, боясь обидеть ее, спросил Стрюков.

— Курю, — коротко, словно между прочим, ответила она, как будто речь шла о предмете совсем обычном, о котором много и говорить-то не стоит. Ступая по-мужски широко и твердо, она зашагала по комнате. Эта ее походка — тоже что-то совсем новое.

Взгляд отца неотступно следовал за ней.

— Да разве можно, — с укоризной сказал он, — образованной барышне табашничать? Ну, под стать ли тебе такое? Не хватало еще за мадеру приняться или, того лучше, за водку.

— А я и водку хлещу.

По тому, как произнесла это Ирина, Стрюков понял: тут не просто ею словцо брошено, не пустая бравада, а истинная правда. Не собравшись с мыслями, от растерянности не находя, что же ответить дочери, он молча приподнялся, словно собираясь уйти или же кинуться к ней.

Ирина даже не взглянула.

— Да что водка, — продолжала Ирина, — иной раз готова яду хватить, чтобы ко всем чертям...

У Стрюкова широко открылись глаза, и он, сам о том не думая, торопливо перекрестился и зашептал:

— Святый боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас!

Ирина остановилась возле него. На лице мелькнула вымученная усмешка.

— Не ужасайся, отец. Жизнь!.. Этим все сказано.

Она безнадежно махнула рукой, распахнула дверь в прихожую, прислушалась.

— Что они там, уснули или вымерли все? Анна!

— Бабка с поручиком, — напомнил Стрюков. — Я тебе вот что скажу: как началась смута, люди будто переродились. Разогнал почти всех. Тут у меня, конечно, имеются свои соображения. Сегодня собирался и Надьку с Анной вышвырнуть. Надька невозможная стала.

— Она и мне успела показать себя. Один побег из Петрограда чего стоит!

— Вот-вот! Давеча хотел было поучить ее малость, так что же ты думаешь? С подсвечником на меня кинулась. Вот змея!

— И ты промолчал? — резко спросила Ирина. — Не узнаю тебя, отец.

— Потерпите, детки, дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток.

То обстоятельство, что на зов Ирины никто не появлялся, раздражало и вызывало гнев. Стрюков сорвался с кресла, подбежал к двери закричал в темноту прихожей:

— Вы что там, глухие все? Надежда!

Неторопливо вошла Надя. Без признаков радости или усердия, а как вообще полагается при встрече с человеком знакомым, поздоровалась с Ириной, поздравила с приездом. Та искоса взглянула, суховато поблагодарила.