Из темноты раздался голос Житного:

— У него частная квартира в центре Праги, рядом с Домом культуры. Выгодная стратегическая позиция. Недавно в этом доме проходил съезд союза работников искусств. У пана Штайна была оборудована прямая связь из зала непосредственно с его квартирой. Он имел возможность вместе с западными журналистами, которых он пригласил к себе, с комфортом следить за заседаниями съезда, а также с помощью телефона в некоторой степени управлять и направлять дискуссии на них.

...Камера теперь следует за автомобилем Штайна по пражским улицам. Машина останавливается перед домом. Пан Штайн открывает дверцу и галантно помогает женщине выйти...

И только теперь Земан увидел, что это Дагмар Неблехова.

Житный прокомментировал:

— Штайн собирает в своей квартире представителей чешской интеллигенции, проводит с ними дискуссии об искусстве, о мировой литературе, о культурной политике. Это его постоянные гости: пани редактор Дагмар Неблехова... историк в области литературы, профессор университета Арношт Голы... секретарь союза работников искусств Людвик Ланда... и Павел Данеш!

...На экране появляется другой автомобиль, из которого выходят профессор Голы и Людвик Ланда. Занятые разговором, они сразу же входят в дом. Потом по тротуару торопливо проходит Павел Данеш. Оглядевшись, не следит ли кто за ним, он быстро проскальзывает в дверь...

Фильм закончился. Житный заметил:

— Больше на кинопленку заснять ничего не удалось. Теперь увидишь только несколько плохих снимков, сделанных с помощью телеобъектива через двойное окно. Но зато услышишь кое-что. — Он приказал технику: — Диа и магнитофон!

На экране появились не очень качественные диапозитивы, на которых Земан увидел сидящих в различных позах и занятых дискуссией Перри Штайна, Неблехову, Данеша, Голы, Ланду и какого-то еще мужчину в клетчатом пиджаке, лица которого ни на одном кадре не было видно. Они уютно расположились вокруг горящего камина, держа в руках рюмки. Из магнитофона, который включил техник, тем временем раздавались их голоса:

— ...Итак, вопрос такой — не следует ли основать какую-нибудь новую партию? Необходимо, чтобы она носила антикоммунистический характер...

Житный представил говорящего:

— Это Павел Данеш.

— ...и канализировала сопротивление существующим партиям.

— Разумеется, нельзя тянуть дело с партией беспартийных, назовем ее, чтобы это не звучало так дико, скажем, «клубом активных беспартийных». Туда пошли бы и католики, в этом нет сомнения, они бы считали, что будут ведущей силой, что это их партия...

Житный тихо пояснил:

— Это говорит профессор Голы.

Голос из магнитофона продолжал:

— Затем наверняка возникла бы партия социалистов-немарксистов. Такая партия чрезвычайно выгодна тем, что считалась бы лояльной, даже если бы она не была таковой на самом деле. Однако эту социалистическую немарксистскую партию я хотел бы видеть без бывших национальных социалистов.

— А как быть с ними, пан профессор? Они ведь тоже каким-то образом проявят себя. Или вы так не считаете?

— Это была партия чехов, которые называли себя социалистами, народными социалистами, на них опирался Бенеш... Вы, Данеш, по убеждению лидовец [21] или католик?

— Нет... Я был в КПЧ, пан профессор, но там я скорее числился в списках... Вы знаете, какое это было время, мне ведь хотелось где-то проявить себя. А потом у меня случился этот провал со студентами. Я с удовольствием поговорил бы с этими ребятами, но боюсь их бешеного радикализма. Перед февралем они были функционерами партии национальных социалистов, а теперь все они за рубежом. Я боюсь их радикализма, мне думается, если они возьмутся за дело, то не миновать виселиц на фонарях.

— Ничего не поделаешь, дорогой Данеш. Но мы за эти фонари не отвечали бы, понимаете? Это была бы не наша вина. Здесь мы можем умыть руки. Будем реалистами и не станем строить иллюзий. То, что мы пока выжидаем, — это не страх и не перестраховка, а прежде всего проявление ясного и холодного ума. Наконец, то, что мы начинаем делать, это и есть политика. Или, как мы ее называем, культурная политика...

Здесь вмешался полковник Калина:

— Стоп, стоп! Остановите! Хватит!

В помещении зажегся свет. Техники начали перематывать кассеты.

Калина тихо произнес:

— Как видишь, Гонза, это щупальца как раз тех «Белых линий», которые потянулись сюда в шестидесятые годы. Теперь понимаешь, почему их так интересует Данеш?

Земан взволнованно спросил:

— Как вам удалось получить это?

Калина улыбнулся:

— Один из тех людей, которым пан Перри Штайн верит и которых приглашает к себе, — наш человек.

— И что вы с этим сделаете?

Калина пожал плечами:

— Ничего. Причем это не все, что нам об этом деле известно. Таких штайнов сейчас в Праге уже несколько. К сожалению, мы пока ничего не можем сделать.