– Класс! – одобрил Петр и направился было к нему, но я бультерьером повисла у него на руке.

– Так, все! Успокойся! Пойдем! Ты мне еще те пятьдесят тысяч не вернул! Тем более что он прав! Его наняли только для охраны этих машин!

– Ясно. Сохранность машины теперь стоит дороже, чем жизнь человека.

– Так было всегда, а если это тебе в новинку, то просто прими как данность, и, пожалуйста, пойдем! – Я дернула его за руку.

Он покривился, и смачно сплюнув на асфальт, позволил мне утащить себя в подъезд.

– Стоять! – Дремавший в своей кабинке Илья Петрович среагировал на нас тогда, когда мы уже дошли до лифта и нажали кнопку вызова. – Подойдите к окошечку!

– Да я это, я! – Шагнув из полумрака в освещенное пространство, я постаралась даже приветливо ему улыбнуться. – Все? Узнал? – И, предотвращая вопрос, кивнула на уже стоявшего в лифте Петра: – А это мой друг. Вопросов больше нет?

Не дожидаясь вразумительного ответа, я заторопилась в лифт.

Выйдя на своем этаже, я прошла к квартире, нашла ключ и с наслаждением шагнула в квартиру.

– Ого. – Петр замер на пороге и огляделся. – Теперь верю, что это элитное жилье.

– Стой здесь! – приказала я, оглядев его при свете ламп. – Я сейчас принесу полотенце и халат. Ванная комната прямо по коридору. Если нужен душ – кабинка в прачечной за кухней. Приводи себя в порядок, а я что-нибудь приготовлю нам поесть.

– А может, карту дашь? Боюсь заблудиться в твоем лабиринте, – усмехнулся он и невольно коснулся располосовавшей щеку царапины. – А насчет еды – готовь себе. Я не голодный.

Не ответив, я только смерила его скептическим взглядом и направилась в гардеробную.

Так… Полотенце, халат… О, неплохо – из оставшихся вещей мужа обнаружились шорты и футболка! Рубашки и пару костюмов даже не стала доставать. Уверена, что не наденет!

– Значит, так. – Я вышла в коридор, но Петра там не оказалось. И где он? Заглянув на кухню, я прошла в зал. За прозрачными шторами, скрывавшими распахнутую дверь балкона, виднелся его силуэт. – Вот ты где? Я же приказала…

– А как ты реагируешь, когда твои приказы не исполняют? – Он продолжал стоять, вглядываясь в ночную темноту.

– Вообще-то таких инцидентов не случалось. – Я остановилась у него за спиной. – Вот, вещи принесла.

Он развернулся. Смерил взглядом сверток у меня в руках. Посмотрел в глаза.

– А куда делся владелец этих вещей?

Я криво улыбнулась и сунула ему в руки одежду.

– Ушел.

Петр плескался с час.

Быстро соорудив бутерброды, я сунула в гриль цыпленка и, завершив приготовление ужина салатом, села на диванчик и стала ждать.

– Пожалуй, я зря поторопился с выводами. Аппетитные запахи проникли даже в ванную.

Я обернулась к нему. Взгляд скользнул по его тренированному телу и невольно задержался на полотенце, выполняющем роль набедренной повязки.

– А что с вещами? – Я поднялась и, выудив из гриля цыпленка, выложила его на блюдо.

– Маловаты оказались. – Он прошел к столу и уселся напротив меня на стул.

– Вот как? И во что же мне тебя одеть?

– Я воспользовался твоей прачечной. Думаю, что о моем гардеробе тебе не стоит волноваться. До завтра высохнет.

– Но твои вещи порваны!

– Я знаю, что такое иголка. – Петр вежливо улыбнулся и перевел взгляд на позабытую мной бутылку рома. – Может… для аппетиту?

– Пагубная привычка? – Я прищурилась, разглядывая его.

– В смысле? – Он недоуменно нахмурился. – А-а-а, да нет. Скорее средство для достижения цели.

– Дороговато обходится миру твоя цель. – Я поставила на стол тарелки, достала приборы и села за стол. – Может, расскажешь, зачем ты в институте устроил погром?

Петр помрачнел, молча взял бокал и, наполнив его до краев, одним глотком выпил.

– Полегчало? – Я не сводила с него взгляда.

Он качнул головой, уставился мне в глаза, и тут его прорвало:

– В управлении сообщили, что базу передают каким-то немецким ученым, но не осенью, а в течение месяца. Наша отставка – лишь дело времени… Меня, моих ребят… Всю нашу жизнь просто слили в унитаз! Ха, – Петр покривился, – нет доказательств! Я их просил! К самому Федорову на поклон ходил – дайте, дайте оборудование и время! Мы уже на подходе к разгадке! Нужно только немного подождать. И знаешь, что он сказал? – Петр усмехнулся. – Мы им не-вы-год-ны! Наша база – единственная, работающая уже больше двадцати лет! Она уцелела в перестройку, обходясь практически своими силами, она привнесла в науку много интересных наблюдений и открытий. И теперь институт просто продал ее. Всех нас.