По локонам густым бесценного затылка,

И крепнет, чуткая, и замирает пылко,

И говорит с плечом, и подчиняет плоть.

Отныне стиснутых зениц не исколоть

Эфиру вечному, — они темны от крови

Слепой, изнаночной, — под веками багровей

Вздымающихся тел прерывистый прибой,

Земля покорна им, но, слитые борьбой,

Искусанные рты взаимно лгут и стонут,

На ложе из песка в упругой схватке тонут

Удары грубого чудовища любви,

Ненасытимое, взывает: "Умертви..."

И кажется, одним дыханием дышат двое.

О Нимфа, лучше нас ты знаешь роковое

Значенье сладостных, но конченных минут:

Едва сердца союз блаженный разомкнут,

Как отражается в твоих глубинах злоба.

Былых любовников, и начинают оба

Лелеять урожай обмана и вражды —

С такою нежностью зачатые плоды!

О мудрая волна, сестра изменниц верных,

Не зная, что любви не стало в лицемерных

Сердцах, — придут они послушать камыши

И с ними повздыхать в беспомощной тиши,

Безумцы, памятью обманчивой влекомы.

На этих берегах, где блеск неизрекомый

Полмира ослепил и ранил красотой,

Возвышенных потерь чернеет гроб пустой...

Здесь в сумраке лесном как хорошо им было!

Он этот кипарис любил, она любила!

И усыпляюще вдали шумел прилив,

А нынче, горечью пустыню населив,

Пугает запах роз, и лишь немногим слаще

Листвы сгоревшей дым в нерасторжимой чаще...

Вдыхая этот дым, не сознают они,

Что топчут ломкие потерянные дни:

Как бред, запутаны шаги таких прогулок,

И лес, как голова кружащаяся, гулок...

Убить или ласкать? — не ведает рука,

И сердце силится не лопнуть — так тонка

Надежды кожица при каждом повороте

Тропы, петляющей в захороненном гроте,

Где обитают те, кто проклял небосклон.

Их одиночества потусторонний сон

Присутствий лживую нагромождает груду,

А слуху голоса мерещатся повсюду,

И ни подобья им, ни отголоска нет, —

С давно исчезнувшим как совладает свет?

Но стоит золото им обвести глазами,

Сухими от тоски, как тотчас же слезами

Замкнется тьма, чей блеск дороже блеска дня,

И тело скрытное, следы любви храня,

В душе, как в кладовой тоски своей бескрайней,

От поцелуйного огня пылает втайне...

И только я, Нарцисс, любим собой одним,

Не соблазнят меня другие,

Я к плоти собственной привязан, а не к ним,

В себе желанья дорогие

Таю, единственным богатством наделен:

Прекрасный в самого себя всегда влюблен...

Где баснословней вы отыщите кумира

В оправе птицами разбуженного мира,

В самоснедающем венке лесных ветвей

Где видели вы клад божественней, живей,

Чем это зеркало воды темно-зеленой,

Чья цель единая — являть мой лик влюбленный?

Нас неразлучными вечерний создал свет!

Молчи! и я смолчу, но улыбнусь в ответ.

Приветствую тебя, созданье воли пленной

И чаши водяной, отъявшей полвселенной!

Увидеть жажду я, как в бездне голубой

Влеченье празднует победу над собой!

Ты родственен моим желаньям сокровенным,

Венец непрочности! Но неприкосновенным

Из света соткан ты, обратный лик любви!

Не спорь и дружества любовью не зови!

Навек разлучены Наядой наши чары.

Что, кроме тщетного волненья томной пары,

Ты можешь дать взамен? Мой выбор так ли плох? —